Избранная Луной

Василий с осуждением посмотрел на Дашу. Нет, ну какой все-таки коварный ребенок! Отец сказал по телефону, что вскоре приедет, но этого не слышал больше никто, и она воспользовалась моментом, чтобы убедить всех, что отец вернется нескоро, и потому она точно помрет без зоопарка. Эх, будь в кабинете вместо Васи я, обязательно услышала бы слова Вольского, у меня ведь слух лучше, чем у амага.

Перед ужином хозяин дома удалился на час в свою комнату, откуда вышел с влажными волосами и в другой одежде — в темно-фиолетовой футболке и легких серых джинсах. Эти перемены воздействовали на него благодатно — он даже улыбался, когда вошел в столовую.

Ужин прошел… странно. Даша строила из себя послушную девочку, Вася открыто переживал, а Ким поглядывал на меня сочувственно. И только Лиза, улыбаясь, пыталась втянуть Вольского в разговор, будто ничего и не случилось, при этом она время от времени бросала на меня торжествующие взгляды.

Были у меня недостойные мысли, что это она сдала нас, но они вскоре развеялись — экономка приезду хозяина искренне удивилась вместе со всеми. Да и зачем ей было нас закладывать, если с этой функцией прекрасно справилась охрана, приставленная к дому Контролем?

В кабинет отправились вчетвером: Вольские, водитель и я. Зачем там Вася, который всего-навсего отвез нас с девочкой в зоопарк, выяснилось быстро: Александр передал ему благодарность Чернова за звонок по поводу Ефросиньи.

— Вася, тебя пригласили погостить в доме патриарха вертигров. Спасенная девушка — его дальняя родственница, и он очень благодарен, что ты ей помог.

— Но я ведь не сам, — начал отнекиваться покрасневший Василий. — Главная заслуга тут Даши и Миамины.

Вольский остановил его взмахом руки:

— Дочь я к ним не отпущу, о Миамине вы попросили Ефросинью не распространяться, остаешься только ты. Придется, герой, тяжесть лаврового венка нести в одиночку.

Васе последние слова очень даже понравились, он приосанился и улыбнулся.

— Так что мне говорить? Ты поедешь?

— Да, если отпустите.

Вольский покачал головой:

— Если бы я был против, то не начал бы этот разговор.

— И то верно… А вы случайно не в курсе, почему родственница вожака вертигров оказалась в зоопарке?

— В курсе, — кивнул Вольский. — Девушка чем-то не угодила жене Чернова, и ее таким образом наказали втайне от родственника.

— Хорошее же наказание! Жену патриарха бы так в клетку запереть! — возмутился парень.

— Чернову не получится — она не вер, а магичка, — возразил Вольский.

Поняв, что он в курсе определенных деталей нашей незапланированной поездки, я немного расслабилась. Значит, Вольский также знает, что мерами безопасности мы не пренебрегли и сделали все, чтобы Дарья не повстречала мать. Следовательно, надежда на то, что сильно песочить нас не будет, остается.

Когда Василий ушел, хозяин кабинета взялся за дочь, все время ерзающую в большом кресле из вишневой кожи. Я сидела в таком же, испытывая непередаваемый дискомфорт: мягкое и глубокое, оно поглотило меня в своих объятиях. Неудобная мебель — избитый прием для тех, кто желает вызвать неуверенность и раздражение у посетителей, странно, что Вольский к нему прибег.

— Дарья, ты наказана. Никаких новых игрушек, сладкого и мультфильмов в течение месяца, — как-то по-обыденному объявил маг дочери. Удивительно, насколько хорошо он контролировал свои эмоции, сообщая о наказании. — Понимаешь, за что?

Серьезная девочка кивнула.

— Тогда ты свободна.

Потупив взгляд, Даша, легко выпрыгнув из кресла, вышла из кабинета.

Оставшись наедине с проклятчиком, я едва не запаниковала. Несмотря на все ухищрения в виде маскировки и поездки в другой зоопарк, остро чувствовала свою вину. Я не выполнила его требование не выводить девочку за забор, и никакие оправдания тут не помогут.

— Простите, я виновата, — покаялась сразу, как только за Дашей закрылась дверь. — Сегодня же уеду из вашего дома.

Вольский, сидящий в темно-коричневом кресле, похожем на трон, смотрелся по-королевски внушительно и властно. И хотя он крутил в руках черный телефон, нервничающим совсем не выглядел. А вот я… у меня даже ладони вспотели.

— Никуда не нужно уезжать, — тихо произнес он. — Я вас ни в чем не обвиняю — менталистам сложно противостоять, особенно таким, как Даша. Это я должен просить прощения, что вы подверглись внушению.

Не сразу поняла, что происходит. Он извиняется? Неожиданно.

Тем временем Вольский продолжил говорить:

— Я работаю над тем, чтобы дочь не росла капризной и эгоистичной.

— Даша и не будет такой, ведь она чувствует чужие эмоции и читает мысли.

— К сожалению, дар только все усложняет. Вы просто не слышали о магах разума, превратившихся в чудовищ.

— Да, о таком не говорят за чаем… — Я поежилась, представив, что Дашины способности достались какому-нибудь психопату. А ведь даже нормальных людей умение слышать мысли окружающих может свести с ума.

— Вероятно, я скверный воспитатель… или виноваты частые командировки, раз не справляюсь в достаточной мере, что и показали вчерашние события.

Облегчение, вызванное тем, что все обошлось, и несдержанность толкнули к необдуманному заявлению: