Избранная луной

Резчик что-то бурчал в ответ, когда в дверь гнезда-мастерской заглянул О’Брайен.

– Кузен! Чем ты тут занят – сидишь как пень? – Веселый паренек кивнул Резчику почтительно, но чуть запоздало. – Простите, Мастер, что помешал, но последняя в выводке самочка сделала выбор!

– Да, слышали, – ответил Резчик и добавил тоном, не оставлявшим сомнений, что даже он, старик, не в силах сдержать любопытства: – Выбрать-то она выбрала, но кто же новый спутник?

– Новый не новый, но теперь дважды спутник! – О’Брайен хитро улыбнулся. – Щенок выбрал Маэву.

– Маэву? Уже три зимы как она потеряла свою Тарин. – Резчик был удивлен и обрадован. – Вот хорошо-то, вот хорошо! Рад за нее. Это страшное горе, лишиться спутника. – Он глянул на пса, прильнувшего к нему, и ласково потрепал ему уши.

Сбитый с толку, не замечая радости старика и его пса, Ник скорчил кислую мину и брякнул:

– Маэву? Овчарка-самочка выбрала Маэву? Она же старуха!

– А ты сейчас рассуждаешь как желторотый юнец, а не как зрелый мужчина, коим ты громогласно себя объявляешь, – отрезал старик.

– Никому не в обиду будет сказано, – поправился Ник, – только наверняка не я один удивлен, что щенок-Вожак избрал в спутницы ту, чья жизнь клонится к закату.

– Ник не хотел сказать… – вмешался О’Брайен, но Резчик перебил:

– Пусть Ник лучше сам объяснит, что он хотел и чего не хотел сказать.

Ник неопределенно махнул рукой.

– Тут и объяснять нечего. Сколько прожила Маэва – пятьдесят с лишним зим? Спору нет, у нее дар ухаживать за священными папоротниками, и голос по-прежнему звонок и чист, но не пора ли ей уступить дорогу молодым? Столько молодых ждут своей очереди в спутники и Вожаки, а теперь, когда щенок-Вожак выбрал Маэву, ни у кого нет надежды занять ее место еще с десяток-другой зим. К тому же собака наверняка ее переживет – а значит, Племени придется расхлебывать кашу, что заварила Маэва.

– Под словом «каша» ты подразумеваешь убитую горем собаку? – спросил Резчик притворно любезным тоном.

– Да, но не только это: священные папоротники лишатся опытной Садовницы, а роженицы – Повитухи, а учеников она после себя не оставит, слишком будет занята ролью Вожака, хотя ей давно пора на покой, в Наставники.

– И все-таки щенок выбрал Маэву.

– И все равно, по-моему, неправильно это, – настаивал Ник. – И не подумайте, это не черствость, а всего лишь здравый смысл.

– Здравый смысл? Знаешь ли ты, Николас, сколько раз меня выбирали в спутники? – неожиданно спросил старик.

– Нет, не знаю, – растерялся Ник.

– Два? – предположил О’Брайен.

– Паладин – моя третья собака.

– Третья?! – О’Брайен с улыбкой глянул на терьера, а тот в ответ завилял хвостом. – Вот так чудо!

– Да, но среди твоих собак – ни одной овчарки. Ни одного Вожака, – отозвался Ник поспешно, будто машинально.

– По-твоему, связь наша от этого менее глубока? – Резчик буравил Ника взглядом зеленых, как мох, глаз. – По-твоему, наша общая жизнь менее ценна оттого, что собаки мои – не овчарки, не Вожаки? – Рука его, до этого мирно покоившаяся на макушке Паладина, с такой силой хлопнула по верстаку, что неоконченные детали подпрыгнули. – Не будь терьеров, не было бы Охотников. Не будь Охотников, собаки-Вожаки и их спутники умерли бы с голоду – и чего бы тогда стоили твои здравые рассуждения о превосходстве и пользе?

– «Всякое действие должно иметь цель. Заботясь о благе Племени, каждый заботится и о собственном благе», – невозмутимо напомнил О’Брайен, пытаясь разрядить напряжение, повисшее между стариком и его чересчур прямодушным кузеном.

Ник и Резчик будто не слышали.

– Я совсем не о том говорил. Я не утверждал, что вы с Паладином менее ценны. – В голосе Ника слышалось не столько раскаяние, сколько досада. – Я всего лишь забочусь о благе Племени.

– Лару – вторая по счету собака, что выбрала твоего отца, – заметил Резчик.

– Это всем известно, – сказал Ник.

– А сколько твоему отцу было зим, когда его выбрал Лару?

Ник нахмурился, уловив намек старика.

– Ему минуло сорок семь зим, когда его выбрал Лару. И это тоже для Племени не секрет.

– Верно, и даже я, старый и немощный, хорошо помню, как семь лет назад Лару выбрал твоего отца. Ты тогда ликовал вместе с Племенем, разве нет?

– Да, но отец дело иное. Он и тогда был нашим Жрецом Солнца, как и сейчас. Он нужен Племени, и нет причин ему уходить на покой, разве что… – Ник осекся, сообразив, что старик хочет вытянуть у него признание.

– Ну же, говори. Разве что?..

Ник глубоко вздохнул. Нет, не добьется старый хрыч, чтобы он подтвердил вслух то, о чем судачит все Племя – что единственный сын всеми любимого Сола, которого тот растил как своего преемника и в ком почти все видели будущего Жреца Солнца, не сможет прийти на смену отцу, потому что его не выбрала в спутники овчарка. Его вообще до сих пор не выбрала в спутники ни одна собака. Вот все и ждут – и сам Ник, и Племя: то ли у Ника наконец появится спутник, то ли Сол воспитает себе другого преемника. Но вместо того, чтобы признать постыдную правду, Ник сухо ответил: