Избранная луной

– И ты будь осторожна, Мари. Когда будете прокладывать ложный след, смотри, нет ли поблизости Псобратьев, а по дороге сюда – нет ли кого-нибудь из Клана, кто бы… – Ригель ткнулся в нее мокрым носом, оборвав ее на полуслове, и Леда тихонько засмеялась. – Да-да, умница Ригель. Ты предупредишь нашу Мари об опасности.

– На него можно положиться. – Мари погладила щенка, нежно поцеловала в мокрую шерсть на голове. – Ты за нас не волнуйся, мама. Возвращаться будем тихо, ушки на макушке. Если услышу твой голос – буду знать, что ты беседуешь с кем-то из Клана, и велю Ригелю спрятаться.

– Если придет кто-то из Клана, буду нарочно громко разговаривать, чтобы ты слышала. – Леда улыбнулась Ригелю. – То есть, чтобы Ригель услышал и тебя предупредил. – Леда погладила мокрого щенка, и тот счастливо завилял хвостом.

– Отличный план, мама – лучше не придумаешь! – Мари нагнулась и поцеловала мать в макушку, как только что целовала щенка – и обе заулыбались, а Ригель замахал хвостом, разделяя их радость. – Скоро вернемся, целые и невредимые. И пойдем домой, и будем весь день отдыхать.

– Жду вас здесь, – сказала Леда.

– Я люблю тебя, мама, – произнесла Мари вслух то, что было у нее на уме.

Леда с улыбкой глянула на дочь:

– И я тебя люблю, девочка моя. – И перенесла внимание на щенка. – Ригель, поручаю тебе присматривать за нашей Мари. – Щенок подскочил к Леде, лизнул ее в лицо и радостно заюлил в ответ на ласку. – Хороший, хороший мальчик, – мурлыкала Леда. – И тебя я тоже люблю. – И, с улыбкой что-то тихо напевая, Леда занялась первой статуей Матери-Земли.

Мари наблюдала, как Леда бережно возвращает на место мох, содранный с роскошного, пышного тела Богини. Лицо Леды из печального сделалось безмятежным. Забота о статуях Богини всегда приносила ей покой и утешение. Мари рада была за мать, хоть с нею самой никогда ничего подобного не случалось. Может, я еще не доросла. Может быть, Мать-Земля заговорит еще со мной, как говорит с мамой. – Мари вздохнула. – Или из-за отцовской крови мне и вовсе не дано услышать голоса Великой Матери-Земли?

Мари покачала головой, стряхнув мрачные мысли, и, помахав на прощанье матери, жестом подозвала Ригеля, чтобы вместе с ним идти по ручью, вверх по течению.

15

Не будь прокладывание ложных следов жизненно важным делом, Мари веселилась бы вовсю. Точь-в-точь как Ригель! Мари шла по ручью, швыряла ему палку за палкой и смотрела, как неутомимый щенок несется в лес, а на обратном пути бросается в воду и подплывает к ней, и ему нисколько не надоедает игра. Солнце забиралось все выше, припекало сильней и сильней, и так приятно было идти босиком по прохладной воде! Сбросить бы одежду, мечтала Мари, и окунуться, смыть глину с рук и лица и краску с волос! А потом разлечься на одном из больших, темных, нагретых солнцем валунов – голой – и нежиться в солнечных лучах. Если бы… – думала Мари.

Там, где ручей изгибался вправо, Мари вышла на берег, села на нагретое солнцем бревно, осторожно промокнула с лица пот и брызги. Ригель прилег возле ее ног и стал разгрызать выловленную из ручья сосновую шишку.

Мари сладко потянулась, и ладони, поднятые к небу, под лучами солнца защипало, закололо мелкими иголочками. Мари огляделась. У излучины ручья образовалось укромное место, где в низинках скопились лужицы воды и сверкали, поблескивали, пробуждая новые надежды. Мари и Ригель были совсем одни в дивном солнечном мирке, защищенном со всех сторон. Мари опять несмело вытянула руки над головой и, раскрыв ладони, подставила их утреннему солнцу.

Тепло, войдя сквозь ладони, наполнило ее до краев. Мари приняла его с радостью, отметив про себя, как несхожи мощь золотого солнца и прохладная серебристая лунная сила. Трудно сказать, какая из стихий ей ближе – до сих пор она почти не имела дела с солнцем, как ни глупо это звучало, ведь солнце всходило каждый день, а Мари была уже не ребенок. Много-много зим прошло с того злосчастного утра, когда они с Ледой собирали ягоды на опушке в конце узкой оленьей тропы. Солнце разогнало утренний туман, позолотило поляну. Мари в подробностях помнила все, что случилось дальше. Она была тогда совсем мала, черты лица еще не определились, и маска из глины ей пока не требовалась, хотя Леда уже втирала краску в ее светлые волосы. Солнечный свет вскружил Мари голову, наполнил ее неописуемой радостью, и она пустилась в пляс по ягодной поляне, от счастья напевая песенку – и вдруг услышала полный ужаса крик матери: «О Богиня! Только не Мари!»

Мари подбежала к Леде, спросила, что случилось. Она поняла, что мама плачет, хоть Леда тщательно вытерла лицо и лишь потом с улыбкой повернулась к любознательной дочери и указала на ее руки: «Все хорошо, девочка моя. Просто ты папина дочка, ничего в этом плохого нет».