Избранная морского принца

   Алестар упорно не убирался. Вместо этого он накинул на Джиад сверху еще одно покрывало, неожиданно умело сунул ей под голову подушку, лег рядом и обнял получившийся огромный кокон со спины. Джиад слабо замотала головой.

   — Чш… Никуда я не уйду. А ты поплачь… Джи, море не закипит, если ты немножко побудешь не самой сильной. Никто не увидит. И даже я не вижу… А хочешь, стукни меня. Вдруг поможет? Помнишь, ты меня тогда ударила — помогло же? Хорошо бы не по лицу, мне же завтра Гонки открывать… Но если очень надо…

   Он болтал полнейшую ерунду, немыслимую и дурацкую, но обнимал крепко и не слишком сильно, и Джи действительно плакала, потому что море не закипит, верно, и нельзя постоянно быть самой сильной, все знающей и умеющей, за все отвечающей…

   — Джи… Джиад… Джи…

   Тихий мягкий голос, повторяющий только ее имя, не успокаивал, но и выплакаться не мешал, пока слезы, наконец, не иссякли сами собой.

   — Пустите, — прошептала Джиад, поводя плечами, и тесные объятия поверх одеяла неохотно разжались. — Все хорошо…

   Ничего хорошего, конечно, не было. Нечего сказать, очень достойное поведение для жрицы и храмового Стража.

   — Я сейчас еще тинкалы нагрею, — спокойно сказал принц, словно ничего не случилось. — Тебе обязательно нужно горячего.

   Он сполз с ложа и опять уплыл, вернувшись с подогретой тинкалой, которую Джи не смогла взять дрожащими пальцами. Так же ненароком и с полнейшей безмятежностью Алестар взял кувшинчик из ее рук, поднес к губам и подержал, рассказывая, что Жи уже замотал Кари до полусмерти. И что если бы он раньше знал, как малек салру может довести охранника, то давно бы уже завел такую зверушку. Ну, не совсем такую… но надо попробовать обычного салту так же вырастить. И почему им раньше не пришла в голову мысль завести для Жи приятеля?

   — Потому что тогда точно всему дворцу конец, — отозвалась Джиад, пряча глаза от позора. — Простите, ваше высочество. Обычно я… так себя не веду.

   — Да, обычно ты как лоур: не гнешься, не ломаешься, — вздохнул принц, забирая кувшинчик. — Джи, что я сделал не так? Что-то с едой?

   — Еда хорошая, — в свою очередь вздохнула Джиад. — Правда, ничего из этого я не ем… Но это и вправду неважно. Просто… плохо себя чувствую. Еще раз простите.

   Алестар, нахмурившись, посмотрел на стол.

   — Не ешь? — удивленно уточнил он.

   — Это — нет… Оно… слишком непохоже на нашу еду. Извините… Я знаю, что у вас это лакомства.

   С минуту принц в растерянности переводил взгляд с Джиад на стол и обратно, а потом покраснел:

   — Прости… Я не думал… Я же хотел… А что ты ешь?

   — Рыбу. Водоросли… некоторые. Курапаро вот вкусно…

   — Я дурак, — со вздохом подытожил Алестар. — Подожди, сейчас поменяют.

   — Не надо, — помотала головой Джиад. — Мне не хочется. Я полежу, ладно?

   Она свернулась калачиком на боку, и Алестар снова укрыл ее покрывалом.

   — Прости, — сказал он очень тихо и виновато. — Я не могу дать ничего, что тебе нужно. Ни сухой постели, ни одежды, ни привычной еды. Тебе очень плохо у нас, да?

   — Мне… трудно, — помолчав, призналась Джиад. — Но трудно — это не плохо. Я хочу на сушу, но… Жизнь не всегда следует нашим желаниям. Сейчас мое место здесь, я сама так решила.

   Принц опять прилег на ложе за ее спиной, не прикасаясь, но Джиад чувствовала его присутствие, и впервые оно не раздражало.

   — Невис сказал, что ты нездорова из-за ваших горячих лун. Я не знал, что у людей… В общем, что у вас они тоже бывают.

   Нерешительное любопытство в голосе Алестара было даже забавным, и Джиад неожиданно для самой себя ответила: все равно же не отстанет.

   — У обычных женщин бывают, хоть и не такие. У меня — нет.

   — Нет?! Почему?

   Говорить о том, что давно ныло, как плохо зажившая рана, было больно, но сегодня и боль казалась очистительной. Нельзя же вечно врать самой себе.

   — Я страж, ваше высочество. Женская плоть слаба. Раз в луну человеческие женщины истекают кровью, страдают от болей, нездоровья и перемен настроения. Для стража это недопустимо. А еще женщины могут понести дитя. Этого нам тоже нельзя.

   — Нельзя иметь детей?

   В голосе Алестара слышалось что-то близкое к ужасу и отвращению, так что Джиад зло усмехнулась: вот, пусть знает.

   — А вы как думаете? — горько спросила она. — Может быть стражем та, кто думает о ребенке, а не о служении? Или боится забеременеть. Или…

   Она осеклась, чтобы не напомнить, что от насилия тоже появляются дети.

   — Но как же… Хорошо, пусть ваш бог это запрещает. Но если вдруг случится?

   — Не случится. Раз в год нам под кожу вшивают крошечный талисман. Это очень просто, любой целитель справится, даже не в храме. И даже сама жрица, если нужно. И все. Ни истечения крови каждую луну, ни нежеланного зачатия.

   — А если… желанного? — очень тихо спросил Алестар.

   Джиад хотела сказать хоть что-нибудь, но в горле, как тогда от слов Миалары, встал ком. Сглотнув тугую вязкую горечь, она прошептала: