Избранная папоротником (СИ)

========== Часть 1 ==========

— Ух ты ж, нечисть лесная! Кыш, кыш, проклятый! — я махала руками как сумасшедшая, а «проклятый» смотрел на меня недоумевающим кроваво-черным взглядом. На ругань я, впрочем, не скупилась, и вспоминала все крылатые выражения местного сапожника.

— У меня уши режет, смертная… — осторожно, будто боясь прервать мою тираду, сказал Нечистый, и в подтверждение зажал свои уши руками.

В общем, телосложение у него было как у обычного человека. Только идеальнее.

— Испугался, окаянный?! — я радостно взвизгнула, и, запутавшись в подоле, шлёпнулась на мягкий мох.

Чертов. Венок. Из папоротника.

В ночь на Ивана-Купала, когда ночь достигает кульминационного момента, все девушки из нашей деревни бегут к реке с венками из папоротника и свечами. Та, чей венок уплывёт в туман противоположного берега, и будет новой жертвой. Жертвой во имя процветания родных земель. Жертвой за цену покровительства Нечистого. И вот я, которую участь быть жертвой благополучно обходила стороной несколько лет, оказалась один на один с хозяином этого берега.

— Живо вернул меня обратно! Я кому сказала?! Я тебя сейчас ударю! — пригрозила я, подняв руку с найденной палкой.

— Так ты ж сама приплыла…

— Я серьёзно! Я ведь и перекреститься могу!

— Оу, как опасно.

— Не веришь?! — я взвыла, поднимаясь на ноги.

— Валяй. На здоровье.

И тут я поняла, что это «нечто» ничем не испугаешь. Но, на всякий случай, я все-таки перекрестилась. Нечистый усмехнулся.

— Вы меня заколыхали уже, смертные. Не сидится вам на том берегу…

— Что?

Вместо ответа Нечистый отправился глубоко в лес.

— Эй! А как же я?! — прокричала я вслед. — Ты меня что, есть не собираешься?

— Много чести! — раздался голос из глубины чащи. — Больно тощая!

— Эй, ты мне хотя бы ночлег организуй! — я понеслась ему вслед. — Я вообще-то избранная! — я гордо вскинула голову.

— Слушай сюда, избранная папоротником! — мой подбородок был ухвачен цепкими когтями. — Ещё раз мне на глаза покажешься — не только съем, но и вообще… — он призадумался. — Вообще домой отправлю!

Сейчас облик Нечистого вселял в меня почти первобытный страх. Такой страх, который испытывает скептик перед всяким очевидным сверхъестественным.

Темные рога, растущие сквозь пышные смолисто-черные волосы завивались назад, оборачиваясь одним кольцом. Почему-то в такой момент мне стало интересно, можно ли эти рога ему обломать, и какие они на прочность. Но сейчас, когда меня собирались изгнать домой, думать об этом времени не было.

— Не надо! — пискнула я и тут же скрылась за соседним кустом. То, что ждёт меня на родном берегу, поверьте — хуже смерти. Если Нечистый вернул меня обратно, значит я вообще ни в какие рамки не лезу. Меня станут избегать даже мать с отцом, потом начнутся унижения, а потом изгнание. И все. Конец.

Оную картину я наблюдала каждый год: девушки возвращались с укусом на правом плече и новостью о том, что оказались «невкусными». А потом их взашей гнали из деревни. А кому такая жена нужна?

— Делай, что хочешь, только не доставай меня! — махнул рукой он и ушёл в тьму. Эффектно, мать его, ничего не скажешь.

И побрела я куда глаза глядят…

Долго ли, коротко ли шла, а только силушки мои меня покинули, и я, свалившись на осыпавшуюся с елей хвою, уснула глубоким сном.

Сквозь тьму я увидела искажённое водной мутью лицо матери. Будто бы она глядела в воду, а я смотрела на неё снизу, с холодного дна.

— Проснись, милая… — слова доносились до меня глухим грохотом, а глаза матери были грустными. С её лица стекали слёзы и они, падая на водную поверхность между нами, искажали её облик мелкой рябью. — Открой глаза, беги! Беги!

Я резко открыла глаза и громко вдохнула. Оглянувшись по сторонам, я заметила лишь рассвет сквозь лапы могучего ельника.

И тут позади меня раздался утробный рык. Не веря своим ушам, я медленно повернулась и почувствовала, как волосы на моей голове встают дыбом. Надо мной возвышался невиданный зверь: он был черным, как смоль, а глаза его были налиты кровью. Нет, волк определённо не мог быть таким огромным. С зубов зверюшки капала тягучая слюна, вызывавшая у меня рвотный порыв. Смачно сматерившись, я вскочила и бросилась бежать, что есть сил. В босые ноги врезались мелкие камешки и иголки, колени были обхлёстаны зарослями, а своими длиннющими волосами я уже нацепляла пол леса живности.

— Сгинь, сгинь бесовское отродье! — вскрикнула я, а потом завидела на горизонте высокое сучковатое дерево. — Всё равно ты меня не съешь!

Я рьяно принялась продвигаться наверх. Не обращая уже внимания на боль, я лезла и лезла, стирая ладони в кровь и царапая щеки сучьями. Наконец, когда рык твари больше не приближался, я уселась на одну из ветвей и взглянула вниз — все поплыло перед глазами. С такой высоты зверюга казалась хомячком, злобно брызжущим слюной. Я любовно обняла ствол дерева, медленно осознавая то, что остаток жизни проведу на нем.