Избранная пламенем

— Ошибаешься. В твоих лучах многие желают погреться, но это не значит, что тебе нужно что-то менять в себе. Лишив всех тепла и света, посеешь мрак. Заперев лучи внутри себя, можно взорваться, зацепив окружающих… и сгореть. Любой перегиб равен катастрофе. Поэтому не пытайся контролировать неподвластное. Так уже случилось однажды, и вот какие последствия! Все хотели любви Феникса, сходили с ума в борьбе за его внимание и к чему это привело? Если бы он не пытался угодить каждому, чтобы не обидеть из-за своей привязанности к Орголиусу, то возможно, сейчас всё было бы иначе. Он, как и ты, желал равенства и принёс себя в жертву. А мир так ничего и не понял, — тяжело вздохнул Гелиодор, после пламенной речи.

— Так, может, правильно будет, если я не буду дарить всю свою любовь Октябрю, чтобы не множить ревность в братском кругу? — скрипя сердцем, спросила я, и встретила разочарование в глазах Гелиодора.

— Это и есть ошибка. Не пытайся подстраиваться под всех, будь собой. В противном случае, страдать будут все. Ревность возникнет, если ты дашь им ложную надежду. Они будут бороться за право быть единственными в твоём сердце. Это приведёт к тому, чего ты так опасаешься, к расколу братства. Попытка всем угодить, загонит тебя в ловушку, дорогая. Поэтому, не ломай голову, и сходи к своему брюнету, что сердечно страдает во-о-он под тем деревом, — прищурив один глаз, сказал Гелиодор, глядя куда-то вдаль.

Сердце в груди заколотилось. Его слова зацепили за живое. Он прав. Я не могу лгать. Я хочу быть с Октябрём. Мне искренне жаль, что так получилось с братьями, но при виде моего брюнета, что сидит в одиночестве, мне нестерпимо захотелось бежать вниз по лестнице и скорее оказаться в его объятьях. Уткнуться в родную грудь, целовать любимые губы, шептать о переживаниях и чувствовать его тепло.

— Твои глаза без слов подтверждают факты. Иди же, не теряй времени, — подтолкнул меня Гелиодор.

Я выбежала из комнаты, преодолев несколько пролётов ступенек, не помня себя, как оказалась в саду, позади Октября. Сердце выпрыгивало из груди, отдаваясь грохотом в ушах, но это было такое счастье, от предвкушения желанного момента.

Он сидел и смотрел куда-то вверх, опершись спиной об дерево. Облизывая пересохшие губы, я пыталась усмирить водопад фраз, что низвергался в мыслях. Переминаясь с ноги на ногу, почувствовала, что не хватает воздуха в груди, чтобы окликнуть его, или просто подойти, зажмурилась, пытаясь усмирить своё волнение.

— Лина? — раздался любимый голос, разливаясь теплом по венам.

— Обними меня, — прошептала я, не открывая глаз, дрожа всем телом от предвкушения желанного момента.

Несколько мгновений и меня окутало бархатным теплом, в котором хотелось раствориться без остатка. Внутри всё радостно пульсировало, празднуя исполнение желания. Вдыхая любимый аромат, обвила руками его торс, слушая стук сердца, что стремительно набирал обороты.

— Что ты решила? — с тревогой тихо спросил он, ласково гладя меня по волосам.

— А как ты думаешь? — подняв голову, посмотрела в его глаза.

Он нежно погладил мою щёку. Во взгляде читалась тревога, любовь, смирение и противоречие. В нём бурлили запертые эмоции, что отражались в глазах ожиданием.

— Я покажу тебе, — прошептала я, — закрой глаза.

И он сделал так, как я просила.

Нежно убрав шоколадную прядь волос со лба, обняла его за шею. Первый поцелуй я оставила на правой щеке, намерено избегая губ в паре миллиметров, наблюдая за его реакцией. Его тело вспыхнуло жаром, и сердце ощутимо сделало громкий кульбит в груди. Плавно перешла к левой щеке, и оставила второй нежный поцелуй, сама сгорая в трепетном моменте выбора. Руки дрожали, но я немного отстранилась, чтобы посмотреть на его лицо, впитать в себя образ, что навеки печатью ляжет на моём сердце. Мгновение, и наши взгляды встретились, заволакивая пространство вокруг, словно над нами сыпется золотая пыльца, затмевая всё небесной музыкой.

— Я выбираю тебя, — сказала я, чувствуя благодать на душе и его теплый поцелуй, что коснулся губ как в первый раз.

Распахнув глаза, полные счастья, вздрогнула от ужаса. За его спиной стояла тёмная фигура.

— Октябрь, берегись! — не помня себя, крикнула я, но уже было поздно.

Его лицо исказилось от боли. Мой счастливый мир с немыслимым, кошмарным грохотом разорвало на куски.

Орголиус, пронзив рукой Октября, держал в руках его сердце.

— Любящее сердце. Это мой тебе подарок! Держи! — воскликнул он с насмешкой, приблизившись ко мне вплотную.

От накатившего ужаса, я помню только, как яркая вспышка ослепила мои глаза и жар ярости, клокотавший в сознании, вырвался световым потоком из меня. А затем раздался тонкий, оглушающий звон… прошла всего пара мгновений, а казалось целая вечность.

— Лина! Что случилось?! — орал Гелиодор.

К его голосу присоединились голоса братьев, пока я пыталась нащупать опору, ослеплённая неожиданной вспышкой и трагедией. Не могла дышать, голос куда-то пропал. Тело горело ледяным огнём.

— Октябрь… — сквозь сдавленное горло, еле шептала я, как слепой котёнок.