Избранная проза

«Поручик Пантелей Карталов, — читал капитан, — родом из Варны, тридцати двух лет. Будучи адъютантом командира дивизии, отдавал приказы об уничтожении народных борцов. Как командир карательного отряда в тысяча девятьсот сорок третьем году вел бой с группой партизан в районе Поряза, зверски убил двенадцать взятых в плен партизан и одиннадцать крестьян из окрестных сел, помогавших партизанам; трупы убитых были выставлены на площадях.

На вопрос народного обвинителя: „Вы собственноручно их убивали?“ — обвиняемый не ответил. Унтер-офицер Кискинов на вопрос об этом ответил: „Да, он убивал их собственноручно. Сначала приказал стрелять солдатам, а потом вынул пистолет и выпустил в партизан все пули. Он убил и партизанку Мару, которую солдаты пощадили. Она была беременна…“»

«Так, так. Черным по белому», — думал Дуйчев. Следствие установило и другие зверства, убийства и поджоги, совершенные Карталовым. Поэтому суд не колебался: Карталов был приговорен к расстрелу.

С тех пор прошло три года. Как быстро пролетело время! Карталов был расстрелян вместе с другими матерыми преступниками. Их безымянная могила давно сровнялась с землей и заросла травой, бурьяном и чертополохом. Откуда же снова взялся этот Карталов? Или тут какая-то ошибка, простое совпадение, сходство и Дуйчев зря изводит себя?

Да, народ был тогда нетерпелив, ожесточен, до крайности озлоблен. Матери, сестры, отцы убитых партизан, исстрадавшиеся люди, чьи дома были сожжены фашистами, плотной толпой окружили школу, где заседал народный суд, и негодовали на медлительность судей. Дуйчев долго не мог успокоить их. Они грозили, что сами расправятся с арестованными, арестуют судей и обвинителя…

Перед шкодой состоялся митинг.

— Товарищи! — говорила молодая женщина, повязанная красным платком. — Два месяца заседает народный суд, а наши мучители еще живы. Когда фашисты убивали наших мужей и братьев, они не считались ни с какими законами, их законом были пистолет и виселица. А наши судьи теперь мудрят, поворачивают законы и так и сяк, только бы выискать лазейку, чтобы каратели могли ускользнуть. Справедливо это? Несправедливо! Мы должны потребовать от народного суда дела, а не разговоров! На виселицу убийц!

Приговоры ораторов были один суровее другого. Толпа кричала:

— Смерть бандитам!

— Мы требуем настоящего народного суда!

Дуйчев вспомнил, как он вынужден был выходить и успокаивать людей, которые действительно так много выстрадали и теперь имели право требовать расплаты. Но, убеждал он, все нужно делать законным порядком.

— У нас существует правопорядок, и мы должны судить по закону. Мы ведь не фашисты! Народный суд достойно выполнит свою задачу.

Самые злостные преступники понесли заслуженное наказание. В числе их был и Карталов. Семь фашистов — семь черных душ, купавшихся в народной крови… Толпа была возбуждена. Ждала лишь знака. Во избежание самосуда приговор был приведен в исполнение поздней ночью. При свете фонарей люди походили на призраки. Дул ветер, лес шумел сухой, уже пожелтевшей листвой. Над обнаженными вершинами холмов прокатился глухой залп, и овраг тотчас же опустел. Дуйчев пошел сказать, чтобы прислали людей зарыть трупы.

Засунув руки в карманы, капитан ходил из угла в угол и думал: что предпринять? Снова — в который раз! — прочитал сообщение из Софии и решил действовать. Он позвонил по телефону начальнику окружного управления, чтобы тот немедленно задержал Дико Петрова. Начальник удивился:

— Как? Дико Петрова? Скрипача?

— Да.

— Такого безобидного парня?..

— Да, чересчур безобидного. На его совести двадцать три партизанских жизни.

— Да ты что? Нет, это какое-то недоразумение… Здесь его все так любят.

— Не желаю спорить.

— Хорошо, немедленно задержу. Но все-таки думаю, что…

Дуйчев рассердился:

— Ну и думай на здоровье!

Спустя полчаса он снова снял трубку:

— Ну как? Арестован бандит?

— Что? — удивился начальник управления. — Ах да! Ты о Дико Петрове?

— Я опрашиваю, как обстоит дело? — недовольно сказал капитан.

— Он уехал.

— Куда? — крикнул пораженный Дуйчев.

— В Пловдив, по служебным делам.

Капитан рассердился не на шутку.

— Сообщите в Пловдив. Иначе вам придется ответить.

— Слушаюсь.

— Примите меры, чтобы были задержаны также помачка Дуда Салиева и оба ее брата. Понятно?

— Понятно.

— Смотрите, как бы нам не нажить неприятностей!