Избранная проза. Рассказы, эссе, заметки.

Борис Васильевич Комиссаров Избранная проза. Рассказы, эссе, заметки

Рассказы из книги «Позвольте мне помолиться за Вас…»

Небо

(вступление в повесть «Оставшаяся жизнь»)

– Смотри, Маш, какое небо! Разве голубое?

– Не-ет, пожалуй… Седоватое какое-то…

– Белёсое. Оно ведь у нас всё лето белёсое. Только в мае сине-синее.

– Да что ты! А откуда ты знаешь?

– Сам открыл! Путём неустанных многолетних наблюдений.

– Ну, болтун! Я серьёзно… Я вот не знала. Не замечала.

– А я уж сколько лет удивляюсь. В мае – синь, а летом – только по ночам. Но уже тёмная синь. Почему так, как ты думаешь?

– Не знаю, Вась. Наверно, весной воздух чище, иначе белый цвет на отдельные разные цвета расщепляется…

– Да ну тебя, отличница! Тоже мне объяснила… Я, Маш, об этом думал и так решил. Весной, в мае, у берёз листва нежная, яркозелёная. И вот представь: смотришь в лесу снизу вверх на вершины берёз. Они солнечно-зелёные… Ну, как, скажи, такая зелень может смотреться на белёсом? Никак. Только на сине-синем. В этом вся разгадка!

– Романтик ты у меня! А я думала, ты серьёзно…

– А я серьёзно.

Гос-поди! Как давно это было-то! Задолго до внуков, ещё до детей. Надо же, какие эпизоды память держит! Да как цепко!

3 сентября 2008

Счастье

Света сосредоточена. Ведёт машину. Пусть не час пик, но движение густое.

Сижу рядом, гляжу на неё. Да-а, время всё-таки берёт своё…

– Слухом земля полнится, – говорю. – Слышал и я, Светлана Валентиновна, будто недавно замуж вышли. От души поздравляю!

Света вспыхивает улыбкой, на секундочку поворачивается ко мне. Улыбка – её всегдашнее выражение лица. Такой она человек. Всегда ко всем повёрнута улыбкой. Независимо от своих личных радостей и горестей.

– Спасибо! Спасибо. Я прямо сама удивляюсь, какая я счастливая!

– А он-то кто? Как хоть зовут?

– Он – Олег. Я сначала и сама не знала, кто он. Просто как-то сразу почувствовала, что это мой человек. Мне с ним сразу было так хорошо!

И тут – не то застеснялась, не то спохватилась:

– Вы же знаете, я с первым мужем разошлась, когда ещё молодая была. Потом были варианты, но каждый раз что-нибудь да не то. А тут ни обсуждать, ни за и против взвешивать не хочется. Ну, точно мой человек, понимаете?

– Понимаю, конечно. Так бывает.

– Да! Он из Мирного. С космодрома. И так получилось, что у меня ребёнок весной институт закончит, а ему 45 – со службы надо уходить. Он полковник, у них так положено. Решили уехать с Севера, хватит. Поселимся в Ярославле.

– Надо же! Совсем новая жизнь, получается… С чистого листа.

– Да, точно! С чистого. Даже не представляем ещё и где жить будем, и где работать.

«Господи! – подумалось. – А ведь я такое помню! Но в двадцать с небольшим, не в 45».

– Характеры у нас совсем разные. Он такой спокойный и уравновешенный. Неторопливый. А я, Вы же знаете, очень активная. Всё время надо что-то делать и делать… – Даже руки от руля оторвала, показала, как ни на минуту сложить их не может. – Это очень хорошо, что он спокойный: будет мою бурную активность сдерживать.

«Ой ли!» – весело подумалось мне. Но виду не показал, только покивал и помычал в знак поддержки.

– А главное для меня, что я не одна. Так я устала быть одна и одна… Тяжело это. А теперь, надеюсь, что всё будет хорошо. Мы даже в церковь ходили, просили у Бога, чтобы долгого счастья дал.

Я почувствовал: надо что-то сказать. Нельзя промолчать при такой откровенности.

– Да, – сказал я Свете. – Правильно, что попросили, обозначили заветное. Известили, чего ждёте, на что надеетесь. У Бога счастья много, ему счастья не жалко. Только взяли бы, а он даст…

– Правда? Даст?

– Конечно, даст. Сколько сами возьмёте.

– Ой, хорошо бы!

6 февраля 2014. Архангельск

Ерохин

1

Ерохин решил стать царём. Другого выхода он просто не видел.

Время и обстановка в стране не позволяли тянуть и рассусоливать. Требовалось действовать. Уже назавтра во время перекура Ерохин поймал подходящий момент и перевёл обычный общий трёп в нужное русло:

– Вы извините меня, мужики, но вот слушаю я вас и удивляюсь.

Мужики, человек пять-шесть, выжидательно примолкли и сосредоточились. Ерохина уважали.

– Вот все мы, и я тоже, уж который год твердим: «В стране бардак! В стране беспредел!» А кого убеждаем? И Путин с Медведевым примерно то же говорят. Не клеймить бардак и беспредел надо, а прекращать.

– Это ты верно, Захарыч! – поддержал Ерохина Зворыкин, старый его друг. – Только как прекращать? Выкладывай, если знаешь.

– Надо, чтобы в России царь был. – Ерохин был человек конкретный и определённый. На прямой вопрос – прямой исчерпывающий ответ.

Мужики такого ответа не ожидали, а потому недопоняли.

– Как это – царь? – спрашивают.

Ерохина покоробила непонятливость, но сдержался и терпеливо объяснил:

– А вот так – царь. Как обычно. Берёт на себя всю ответственность и управляет, чтобы во всём порядок был. Строго и справедливо. Тогда бардаку конец. И беспределу.