Избранная страны драконов (СИ)

Сдержанно наблюдая, как Аполлон уселся в подобие капсулы с крыльями стрекозы, завел тихий мотор, поднялся от пола на полметра и, не торопясь, вылетел наружу, я молчала. Транспортное средство, негромко урча, набрало высоту, достаточную, чтобы миновать открытые ворота, потом ещё немного приподнялось над землёй и, набирая скорость, стало резво удаляться.

— Аэромобиль — быстроходная штука, — сказал Эрвин, провожая взглядом Добромира, — похож на экранолёт, но имеет дополнительную мощность. Может довольно высоко подняться над землёй. Видела, как бесшумно рванул.

— В Энобусе я таких не встречала.

Необычный транспорт, так не похожий на привычную машину, восхитил меня.

— Дорогая игрушка по карману только толстосумам.

— Красивый, — я улыбнулась.

— Кто? — посуровел Эрвин.

— Аэромобиль.

Кто о чём, а пьяница о бутылке.

— Зря мы его отпустили, — буркнул Вышнев.

Все когда-то случается впервые. Надо уже к этому привыкнуть.

*

Эрвин

Первые часа три, пока не было хозяина усадьбы, я обошёл всё поместье вдоль и поперёк. Пробежался по периметру каменной ограды, исследовал гараж, выпустил погулять страусов, побродил по саду, примыкающему к усадьбе, заглянул в хозяйственные помещения и даже нашёл ключи от заброшенного сарая, который не замедлил обыскать. Особо тщательно я изучил загоны драконов, рукотворные пещеры из камня и просторный пруд — купальню с постоянно фильтруемой водой.

Минуло несколько часов, а Добромир не появлялся. Соня после обеда заперлась в комнате и не выходила. Поговорить с ней стало невозможно, она приходила в состояние кипения, как только я произносил имя Добромира. Соня наотрез отказалась обсуждать со мной, как она выразилась, ужасы, которые замыслил чемпион. Её слова жалили не хуже диких пчел, гнездо которых я по недомыслию разорил в детстве. Молчаливый спор с Соней беспрерывно крутился в голове, словно других тем в голове не было.

Ожидание затягивалось.

Ближе к вечеру я стукнул в дверь к затворнице.

— Летит.

Соня появилась почти сразу и окинула меня мрачным взглядом.

— Я уже предчувствую зловещие козни Добромира, нет, всего Светозара, всей Верховии, — сказала она патетически, вздёрнув бровь.

— Отчего такое предположение?

— Ты таким тоном сообщил о возвращении чемпиона, что я представила вселенскую катастрофу.

Я проглотил язвительные слова, с трудом удержав ответ. Сейчас сама увидит, в чём дело. Соня умудрялась взбесить меня всего парой фраз.

Встав в тени низкорослых деревьев около пастбища, мы наблюдали приближение дракона.

— Он не один, кого-то ещё волочет.

— Второй дракон без наездника, — сказала Соня, вглядываясь в приближающую пару, — он на веревке летит, сопротивляется.

Второй дракон пестрого желтовато-серого окраса, действительно, летел неровно, следовать за Громом его заставлял трос, прицепленный к ошейнику. Взятый на абордаж полонянин встряхивал головой, дёргался всем телом, пытаясь брыкаться, но мощный Гром неумолимо тащил невольницу (я разглядела самку) за собой. Вскоре они были уже над усадьбой.

Приземлившись на драконье стойбище, Добромир первым делом прицепил трос молодой драконихи к железному крюку посередине площадки. Гром, послушный воле хозяина, ждал своей очереди. Мы с Соней стояли за невысоким забором, огибающим леваду. Управившись с драконами, Добромир подошел к нам.

— Долго ты, однако? — мой вопрос прозвучал настолько едко, что Добромир поморщился.

— Непредвиденная задержка. Это из-за Лары, — Светозаров махнул рукой на новоприбывшую дракониху, — она взбесилась, никого не подпускала. Решил сам ею заняться. С таким прицепом Гром летел медленно. Я, так понимаю, вы сильно беспокоились? — Добромир иронично глянул на меня.

— Не больше, чем ты о драконице.

— В таком случае я за тебя спокоен.

Утренняя побудка была сродни переполоху в гвардейских казармах. Крики Добромира вперемешку с рёвом драконицы беспрепятственно проникли в открытые окна, заставив меня подскочить с кровати. Слушая вопли чемпиона, я оделся за двадцать секунд, силясь угадать причину, из-за которой Добромир растерял хвалёную невозмутимость, и ринулся к леваде.

Крики наездника и свист хлыста перемежались с ревом молодой самки. Быстрее ветра я прибыл на место сражения и стал свидетелем тщетных попыток Добромира усмирить драконицу. Лара рвалась с цепи, рычала, клацала зубами, била хвостом, хрипела, пятилась, до упора натягивая цепь. Ошейник до крови натер ей шею, от боли и страха самка просто обезумела. Шкура её блестела от пота, из ноздрей вырывался дым, о том, чтобы её взнуздать не было и речи. Заметив меня, Добромир, бросил хлыст на землю, отцепил Грома, оседлал его и взвился в небо.

После побега чемпиона я вышел на выгон. О строптивице Ларе я думал весь вечер. Мне показалось, что она, скорее, пуглива, чем своевольна, и весь её буйный нрав — результат панического страха.

Дрессировка превратила обычного ездового дракона в неуправляемого монстра. Так, загнанный в угол хомяк будет сопротивляться даже кошке. Чем они так запугали Лару? Соня поладила даже с дикаркой, не то, что с ездовой, пусть и не объезженной.