Избранная страны драконов

В отсвете молний я увидел воду, она была совсем близко. В ту же минуту ветер взметнул волны, и они вздыбились в раскатах грома и отблесках молний.

— Соня-а-а!

Мгновенно отстегнув карабин, я прыгнул в воду, тут же уйдя с головой на глубину. Когда я вынырнул, надо мной низко пронёсся Добромир. Вряд ли он смог бы что-нибудь рассмотреть в жутком месиве волн. Я прыгнул от отчаяния, мне показалось, что в воде мелькнула голова Сони.

В отблеске молнии, я увидел чемпиона, летящего в разъярившиеся волны.

Зачем!

Когда Добромир вынырнул недалеко от меня, рядом с ним уже качался Гром, гребя лапами, как морской змей. Лара с криками ужаса парила над нами, самка не садилась на воду. Над головой творилось светопреставление. Громовые раскаты сотрясали небо и землю, молнии резали пространство, зловеще освещая апокалиптическую картину.

Ещё недавно бесконечно тихое озеро вскипело, повинуясь разбушевавшемуся ветру. Свирепые волны сшибали друг друга, и в этот миг нас накрыло дождем. Он бил с такой силой, будто намеревается утопить всё живое в своих потоках.

Ледяная вода жгла не хуже раскаленного железа, я давно освободился от тяжёлых перчаток, сапог и куртки с защитной кольчугой. Даже без амуниции я с трудом держался на плаву.

Озеро плевалось волнами, дождь заливал лицо, не давая хоть что-то разглядеть на поверхности. У драконов другое зрение. Гром увидел меня, работая лапами, подгреб ко мне, вытянул шею. То выныривая, то уходя под воду, я старался удержаться на поверхности.

Гром совсем близко. Добромир, успевший оседлать дракона, схватил меня за шкирку, свесившись набок почти до самой воды. Чемпион тащил меня, словно мешок, а я ничем не мог помочь, тело онемело, я почти не чувствовал его.

В неравные силы со стихией вступил Гром, он наподдал мне хвостом снизу, и Добромир одним рывком вытащил меня из воды. Осталось немного: наперекор ветру и буре дотянуть до берега и укрыться в лесу.

Природная сила дракона одолела силу стихии.

Гром, тяжело взмахивая намокшими крыльями, поднялся над водой. Волны не желали отпускать жертву, старались дотянуться гребнями до ускользающей добычи. Над нашими головами парила Лара, чьи отяжелевшие от дождя крылья тянули ее к воде. Она совсем растерялась, только могучий рык Грома, словно компас, вёл ее за собой.

Дождь заливал глаза, струился по щекам, смывая слёзы, которые катились из глаз. В этой бушующей стихии только Добромир и Гром не потеряли головы. Дракон добрался до берега, следом за ним приземлилась Лара. Они потопали под защиту деревьев, стараясь укрыться от дождя. Я сполз со спины Грома, свалился на землю. На берегу не стало легче. Всё тело трясло от холода, от собственного бессилия, от горя: не нашёл, не спас, потерял навсегда.

Накатило желание стукнуться головой о камень и забыть обо всем.

**

Ночью дождь прекратился так же внезапно, как начался. Звезды и луна не вышли из-за туч, они были со мной солидарны. Светить стало некому.

Тишина накрыла куполом безмолвия. Я не спал. Идея вновь нырнуть в озеро, спасти Соню, требовала настойчивого осуществления, только онемевшее тело и капля разума не давали сдвинуться с места.

И все-таки я забылся тревожным сном, чтобы с первыми проблесками рассвета открыть глаза.

Невыносимо больно, муторно, неправильно встречать рассвет с мыслью, что Сони нет. Шатаясь, поднялся и потащился к воде. Ледяное озеро ясным невинным взором смотрело на меня. Притихло. Стоя на коленях, опустил руки в студёную воду. Зачерпнул в ладони и выпил.

Безнадежно осматриваю спокойную зеркальную гладь.

— Ты всё-таки забрало её?

Озеро чуть пошевелило волной. Ничто вокруг не нарушало покой, нигде и намёка на ночную бурю. Будто не было волн, с рёвом бросающихся друг на друга в свистопляске дождя и ветра.

Съежившись на камнях, я замер, глядя в одну точку. Появившийся в поле зрения Добромир, не заставил меня оторваться от бессмысленного зрелища. Чемпион поплескал в лицо водой.

— Я уснул, — Добромир присел рядом.

— Поздравляю, — с трудом разлепил губы.

Как в немой сцене мы смотрели на озеро. Вроде рядом, но совершенно далеко друг от друга.

— Что ты знаешь о дверниках? — вопрос Добромира вывел меня из ступора.

— Мой дед был дверником.

— Как они… перемещаются?

Мне не хотелось говорить.

Зачем? Пусть уходит.

— С помощью ключей.

— Все ключи из Хранилища уничтожили по приказу Ильзы.

— Мне всё равно.

Пружина, ранее взведённая во мне до предела, сломалась. Не хотелось ни говорить, ни думать, ни видеть. Мы живы, а её нет. Я чувствовал себя развалиной, не человек — лишь оболочка. Добромир кинул камешек в озеро, по воде побежали круги.

— Соня — дверница?

Вопрос – утверждение вырвал меня из оцепенения. Я повернулся к Добромиру, туман во взгляде рассеялся.

— Что?

— Она дверница, значит, спаслась, — Добромир кинул ещё один камень в озеро, намного дальше от первого, — она не могла погибнуть.

— Почему ты назвал её дверницей?