Избранная волками

Во время боя в тесной кухне пострадала одежда, оба не могли перевоплотиться до конца и дрались всеми доступными способами. Только в последний момент руки Тима от злости трансформировались в лапы с выпущенными когтями, что пришлось очень кстати. Рыжий же вцепился мертвой хваткой ему в штанину, и только само провидение спасло Тимофея.

Драка длилась долго, все кругом гремело и рвалось на части, и только услышав вой полицейской сирены, они расцепили смертельные объятия. Рыжий вихрем пронесся мимо Тима, а тот постоял немного посреди разрухи, прошел в комнату, собрал какие-то вещи, что первыми попались на пути, в большую сумку, и вздохнул: хозяйка съемного жилья будет недовольна. А потом повторил финт брата и покинул место происшествия через окно.

 Рана от когтей рыжего затянулась по дороге, но при каждом шаге покрывалась сукровицей. Гематомы покрывали всю спину и немилосердно чесались — значит, шел процесс заживления.

Яков спал на диване в большой комнате, и Тимофей не стал его будить, а только покачал головой. Не все волки-оборотни так сильны, как он сам, это он уяснил давно.

Мужчина поднялся на второй этаж, дошел до своей комнаты. Из проема двери напротив струился мягкий электрический свет настольной лампы. Он заглянул и замер. На кровати поверх одеяла лежала Лиза. Ей что-то снилось: веки подрагивали, а полные, четко очерченные губы изредка кривились.

Тим будто снова стал мальчишкой. Когда-то он уже видел эту девушку… когда-то, в другой жизни, когда они были еще совсем маленькими волчатами… А она..

Она не могла быть волком.

Уже тогда было ясно, что крови волка в ней очень и очень мало…

Но это было невозможно, та девочка, тот сон, видение – умерла.

А от этой девушки сейчас струился аромат, заставляющий пасть ниц — сквозь запах застарелого страха, который волнами накатывал с кровати, пробивался запах мягкости, добра, спокойствия.

Тим не выдержал и присел на край кровати, провел рукой по ее плечам, талии, бедам, страшась потревожить и разбудить. Необузданное желание дотронуться, поцеловать, испить ее сладость захлестнуло и скрутило узлом. Он сжал пальцы в кулак, чтобы не позволить себе прервать ее сон и испугать своим видом.

Тим покачал головой, он был силен во многих областях: подчинил внутреннего волка, заставил себя бросить стаю и исчезнуть, оставив дорогих людей, — но здесь, рядом с девушкой, хрупкой, словно цветок, он не мог противостоять себе. Не выдержав напряжения, которое, подчиняя, крутило его внутренности, он наклонился и прикоснулся губами к ее виску.

Запах девушки выбил воздух из груди, и Тимофей застонал. От желания, что пронзило его до средоточия мужественности, свело пальцы ног. Он отпрянул и решил спастись бегством, надеясь, что холодный душ остудит пыл и вернет голове ясность.

И вдруг Лиза открыла глаза. Спросонья она не сразу поняла, где находится, и в первую секунду испугалась, не увидев привычной обстановки. А когда ее взгляд остановился на мужчине, она встревоженно приподнялась.  Молча протянула руку к его лицу и погладила по щеке. Тимофей зажмурился от этой невинной ласки и подался навстречу.

Лиза на минуту замерла.

 А потом сама потянулась к нему, запустила руку в ежик волос, прильнула всем телом. Тимофей припал к ее губам и начал терзать, не отрываясь, словно хотел поглотить целиком.

А она отвечала ему, и от этого чувства становились острее.

Он провел языком по ее нижней губе, и чуть прикусил. Она застонала. Он впустил в свой рот ее юркий язык и заставил его танцевать, так, как ему нравится, как ему хотелось все это время, так, что изнутри спиралью закрутилось возбуждение.

От поцелуев полных губ не оторваться. Хочется еще и еще, и от того, что она отвечает ему в том же темпе, кружится голова.

Он проложил дорожку поцелуев по горлу и, не удержавшись, прикусил кожу. От того, как застонала девушка, в низ живота скользнула молния.

Тим уложил девушку на кровать, а сам навис сверху; руки, казалось, гладили все ее тело. Лиза дрожала от возбуждения, которое накатило и не отпускало. Она с силой провела по его спине, заставляя нагнуться еще ниже, стать ближе, чтобы и иголка не могла пройти между их телами. От движения ее руки по крепкой спине его пронзила боль. Мужчина охнул и закусил губу, и Лиза сразу отстранилась.

— Что? Что с тобой? — возбуждение не успело схлынуть, оно плескалось в ее глазах, колеблясь на дне зрачков.

Тимофей потянулся к ее губам, но Лиза опередила его, подтянулась на локтях и заглянула ему за спину. Застыла с занесенной рукой:

— О господи… это сделал он? Это… это… надо ехать в больницу!

Тимофей поморщился и только открыл рот, чтобы протестовать, как со стороны дверей донесся голос:

— Наконец ты вернулся. Мы волновались.

Лиза резко повернула голову в сторону, отчего кровать покачнулась, и Тимофей еле слышно застонал.

Яков стоял, прислонившись к косяку, и свет от лампы неровно освещал его обнаженный торс. Лиза завороженно переводила глаза с Тимофея на Якова. Тим ощутил запах ее возбуждения и краем глаза увидел, как брат приподнял уголки губ — он тоже его почувствовал.