Избранная волками

- Я сам лично посадил ее на поезд, - жёстко сказал Яков, и от его слов по спине, рукам Лизы пробежали мурашки. Ей показалось, что она стоит на пороге чего-то очень важного. Как тогда, единственный раз, когда их труппу привезли в Большой театр выступать. Все внутри захолодело, мышцы напряглись, во рту пересохло.

Тимофей расхохотался. В его смехе сейчас не было веселости, а только одна сплошная боль.

- Вот как. Так это она. Из-за нее я оказался изгнан из стаи. И из-за нее сейчас на меня охотится Сокол. Снова!

- Тимофей, ты же понимаешь, что отпускать ее никак нельзя? Он убьет ее или сделает еще что-то похуже.

- Я не знаю, как быть, понятно это тебе? – вдруг услышала она в отдалении и испугалась: каким образом он так быстро пересек расстояние от двери до конца комнаты. – Все очень запуталось. Она идет сюда. А Сокол идет за ней. Тебе не кажется, что это провокация, чтобы избавиться от меня? Яков, это гребаная подстава. Ты знаешь непреложное правило! Кто идет против альфы, идет против стаи или становится во главе ее…Мне все это не нужно. И тебе, я думаю, тоже.

- Подстава или нет, вопрос в другом. Мы не можем ее выдать Соколу. И ты это знаешь. И даже знаешь почему – ты видишь свечение вокруг нее, и знаешь, что это может значить! Ты должен ответить альфе!

Тимофей ответил глухо:

- Ты не понимаешь, о чем говоришь, - устало и довольно тихо сказал Тим. – Дать бой альфе - это всего лишь слова.

21

Лиза медленно сморгнула и поняла, что если сейчас не исчезнет, то будет поймана с поличным. Поэтому она медленно, на цыпочках, направилась к своей комнате.

Оказавшись внутри, Лиза рухнула на кровать и снова накрылась одеялом, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Она вся превратилась в один оголенный нерв, и, вытянувшись в струнку, ловила все происходящее в коридоре.

Услышав шаги, она протянула руку и выключила бра, от чего на комнату огромным черным покрывалом рухнула темнота. Девушка по инерции закрыла глаза, и перед глазами встала та же тьма, что и оказалась в комнате.

Она скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то тихо садится на ее кровать – матрас немного прогнулся под весом чужого тела. Лиза сжалась и вцепилась в одеяло, притворившись спящей.

Медленно и ласково он погладил ее щеку своей большой ладонью, убрал упавшие на лоб волосы, открыв его и тут же поцеловал в это место, опалив ноздри приятным мужским запахом тепла. Девушка вздохнула и будто потянулась за лаской, осторожной и тихой, как ветер в конце мая.

Мужчина уловил это ее легкое движение и поддался – легко поцеловал кончик носа, прошелся губами по щеке и, когда она открыла глаза, обрушился на ее губы. Поцелуй, голодный, искренне-злой и в то же время стирающий все на своем пути, потряс Лизу.

Она отвечала со всем жаром, привстав с подушки и уцепившись одной рукой за его плечо, обтянутое тонкой футболкой, а второй – притягивая ближе за шею. Мягкие волосы щекотали пальцы, и это добавляло возбуждения: мужчина явно реагировал на прикосновения и стоило ей провести пальцами по голове, как он усилил напор, вторгаясь в ее рот глубже и агрессивнее.

Его язык кружил внутри ее щек, танцевал собственный танец с ее языком, и дарил невыносимое удовольствие. От прикосновения пробившейся щетины было щекотно, но не смешно.

Девушка почувствовала, как все в ней плавится и распаляется от невыносимого чувства. Ей хотелось обладать и быть покоренной, возвыситься и упасть вниз.

И как только он отпустил из плена ее губы, чтобы приникнуть обжигающими, словно кипяток, поцелуями к шее, она сквозь зубы с шипением втянула в себя воздух. Этот звук будто бы снес все границы, которые он построил для себя: с едва слышимым ругательством он запрыгнул на ее кровать, оказавшись в одну секунду сверху.

Оперевшись локтем на подушку, чтобы удержать свой вес, он навис над ней черной гигантской громадой, которая могла раздавить ее в одно мгновение. Лиза затрепетала. На  тех местах, что он только что целовал, стало холодно и это несоответствие ужасно возбуждало. Жар и холод. Лед и пламя.

Он не стал медлить, продолжая свою пытку: положив ладонь к ней под поясницу, притянул выше, так, что ее грудь, скрытая майкой, оказалась прямо у него перед лицом. Он провел щекой по одной половине груди, потом по другой, и чуть прикусил небольшую выпуклость зубами.

 Лиза застонала, и это послужило для него новым сигналом к действию: он усилил захват, прижимая ее к своему телу, так, что Лиза почувствовала его возбуждение, его жар, его страсть. Он сдвинул майку в сторону, так, что девушка оказалась практически обнаженной под ним, и лизнул кожу, покрывшуюся мурашками, прикусил и поцеловал, лизнул и снова прикусил. Нежная кожа отражала все: и холодок после его поцелуя, и мягкое щекотание жестких волосков на его лице, и горячее дыхание.

Лиза горела. Она металась под его опаляющими поцелуями и была готова взорваться, но он не давал ей этого.

Вдруг он снова навис прямо над ней, и Лиза попыталась сфокусировать взгляд на нем. Перед глазами все плыло и она не видела практически ничего, кроме его черных глаз.