Избранная

– Разбираем маркеры! – кричит Эрик.

Мы бросаемся к груде. Я стою ближе всех и потому хватаю первый попавшийся маркер, тяжелый, но не слишком, и коробку шариков. Коробку я запихиваю в карман, а маркер перекидываю за спину.

– Время? – спрашивает Эрик у Четыре.

Тот смотрит на часы.

– С минуты на минуту. Когда ты уже запомнишь расписание поездов?

– А зачем, если ты всегда под рукой? – Эрик толкает Четыре в плечо.

Слева от меня появляется кружок света, далеко-далеко. Он становится все больше, приближаясь, освещая лицо Четыре только с одной стороны, отбрасывая тень в легкую впадину под скулой.

Он первым садится на поезд, и я бросаюсь следом, не жду Кристину, Уилла или Ала. Четыре оборачивается, когда я бегу рядом с вагоном, и протягивает руку. Я хватаюсь за нее, и он поднимает меня наверх. Даже мышцы его предплечья напряжены, четко очерчены.

Я быстро отступаю, не глядя на него, и сажусь на другой стороне вагона.

Когда все оказываются на месте, Четыре начинает инструктаж.

– Мы разделимся на две команды, чтобы сыграть в захват флага. В каждой команде будет равное количество членов фракции, неофитов-лихачей и переходников. Одна команда покинет поезд первой и найдет укрытие для своего флага. Затем вторая команда проделает то же самое. – Вагон качает, и Четыре хватается за край двери, чтобы не упасть. – Это традиция Лихости, так что советую вам отнестись к ней серьезно.

– Что мы получим, если выиграем? – кричит кто-то.

– Непохоже на вопрос настоящего лихача. – Четыре выгибает бровь. – Победа – награда сама по себе.

– Мы с Четыре будем капитанами ваших команд, – сообщает Эрик и глядит на Четыре. – Давай сначала поделим переходников?

Я откидываю голову назад. Если они нас выбирают, меня выберут последней; я чувствую это.

– Ты первый, – говорит Четыре.

Эрик пожимает плечами.

– Эдвард.

Четыре прислоняется к дверному косяку и кивает. Его глаза сверкают в лунном свете. Он окидывает группу переходников безразличным взглядом и произносит:

– Я хочу Сухаря.

Вагон наполняют скрытые смешки. Мои щеки заливаются краской. Что мне делать: злиться на тех, кто смеется надо мной, или радоваться, что он выбрал меня первой?

– Хочешь что-то доказать? – спрашивает Эрик со своей фирменной ухмылкой. – Или просто выбираешь слабаков, чтобы было кого винить в случае поражения?

Четыре пожимает плечами.

– Что-то вроде того.

Злость. Я должна испытывать злость. Я хмурюсь, глядя на свои руки. В чем бы ни заключалась стратегия Четыре, она основана на представлении, что я слабее других неофитов. Во рту появляется горький привкус. Я должна доказать, что он ошибается… должна.

– Твоя очередь, – произносит Четыре.

– Питер.

– Кристина.

Новый поворот в его стратегии. Кристина – не из самых слабых. Что именно он делает?

– Молли.

– Уилл. – Четыре покусывает ноготь.

– Ал.

– Дрю.

– Последняя – Майра. Выходит, она со мной, – говорит Эрик. – Следующие – неофиты-лихачи.

Я перестаю слушать, как только с нами покончено. Если Четыре не пытается ничего доказать, выбирая слабейших, что же он делает? Я смотрю на тех, кого он выбирает. Что между нами общего?

Примерно на середине списка неофитов-лихачей мне приходит в голову идея. За исключением Уилла и еще пары человек, у нас у всех одинаковое телосложение: узкие плечи, хрупкий костяк. Все члены команды Эрика широкоплечие и сильные. Не далее как вчера Четыре говорил, что я быстрая. Мы все будем быстрее, чем команда Эрика, что, вероятно, хорошо для захвата флага – я прежде не играла, но знаю, что это в большей степени игра скорости, чем грубой силы. Я прикрываю улыбку ладонью. Эрик более жестокий, чем Четыре, зато Четыре умнее.

Они заканчивают выбирать команды, и Эрик ухмыляется Четыре.

– Твоя команда может сойти второй, – предлагает Эрик.

– Обойдусь без одолжений, – отвечает Четыре и чуть улыбается. – Ты же знаешь, я выиграю и без них.

– Нет, я знаю, что ты проиграешь, когда бы ни сошел. – Эрик на мгновение прикусывает одно из колечек в губе. – Что ж, забирай свою хилую команду и слезай первым.

Мы встаем. Ал печально глядит на меня, и я улыбаюсь в ответ, хотелось бы верить, что ободрительно. Раз уж кому-то из нашей четверки пришлось оказаться в одной команде с Эриком, Питером и Молли, хорошо, что это именно он. Обычно они оставляют его в покое.

Поезд готовится к спуску. Я полна решимости приземлиться на ноги.

Перед самым прыжком кто-то толкает меня в плечо, и я едва не вываливаюсь из вагона. Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это – Молли, Дрю или Питер. Какая разница? Прежде чем они повторяют попытку, я прыгаю. На этот раз я готова к импульсу, который придает поезд, и пробегаю несколько шагов, чтобы рассеять его, но удерживаюсь на ногах. Меня окатывает жаркая волна удовольствия, и я улыбаюсь. Это скромное достижение, но оно позволяет мне чувствовать себя лихачкой.

Неофитка-лихачка касается плеча Четыре и спрашивает:

– Когда ваша команда выиграла, куда вы спрятали флаг?

– Если я тебе скажу, это будет неспортивно, Марлин, – холодно отвечает он.

– Да ладно, Четыре, – ноет она.