Избранник

Маргарита вдруг широко улыбнулась и отвела руку подальше.

— А фиг тебе. Лично я буду пить за свое собственное счастье.

Всё было не так, как надо. Они говорили и говорили, и Сашка, сам себе поражаясь, рассказал ей то, о чем промолчал десятки раз, и Марго отплатила ему той же монетой. А когда наступило время для остального, то и это пошло не по правилам. Потому что возможность легкого, ни к чему не обязывающего флирта с приятным и таким же ни к чему не обязывающим финалом была безнадежно утрачена. А потому и не было никакого дивана с горячими торопливыми объятиями и нечаянно порванными предметами дамского туалета, как не было и красивого совращения — под хорошую музыку, хорошее вино и строго соблюдаемые правила хорошего тона.

Так могло быть, если бы всё произошло в прошлый раз.

Но сегодня изначально заданная тревожная, щемящая нота придала всему происходящему с ними такую остроту, такую мощь проживания и такую болезненную глубину чувствования, что иначе как пиром во время чумы это и назвать было нельзя. Город уже обречен, и ты совершенно точно знаешь: наступит день, когда безносая незваная гостья заберет и тебя, и ее, — вопрос времени.

Ему снилась мать.

— Что же ты, сынок, не позвонил, — качала она поседевшей до срока головой.

— Я звонил, — бессовестно начал врать Сашка, — Но тебя всё не было, и трубку никто не брал... — и тут же проснулся от охватившего его странного чувства тревоги.

По лицу тянуло холодным воздухом, а в коридоре отчетливо слышались осторожные, но тяжелые шаги.

Сашка толкнул Маргариту и откинул одеяло. И тут же зажмурился от ударившего по глазам электрического света.

— Вот он, голубчик, — торжествующе пробормотал знакомый голос. — А ты что здесь делаешь?!

«Я что, снова не закрыл дверь?! — ужаснулся Сашка. — Я же хотел!»

— Выйди! — жестко распорядилась Маргарита, и Сашка с усилием приоткрыл один глаз.

В дверях спальни с кривой, неуверенной ухмылкой на лице стоял капитан Шитов.

— Выйди, кому сказала! — звонко потребовала Маргарита.

— Ты скажи спасибо, что папа твой в последний момент ехать сюда передумал, — зло дернул губой капитан.

— В чем дело, капитан? — накинул рубаху Сашка. — Какого хрена ты ворвался в жилище?!

Шитов торжествующе потряс маленьким листком бумаги:

— Ордер, Никитин, ордер...

— Что еще за ордер? — взял со стула брюки Сашка.

— Это ведь ты, Никитин, в Москву звонил, — широко улыбнулся Шитов.

Сашка обмер.

«Ну, вот и все... Блин! Все-таки узнали!»

— А это что, преступление?

— Для тебя — да.

— Понятно, — кивнул Сашка и поднялся с кровати.

Конечно же, всё было сляпано с подачи мэра, и понятно, что сажать его будут вовсе не за звонок на радиостанцию. Но, как и всякий наш человек, он между строк читать умел. Даже если это строчки ордера на арест.

— Мне надо позвонить, — обернулась простыней Маргарита и поднялась с кровати.

— Звони, — щедро позволил Шитов. — И лучше если сразу — папе. Вот он обрадуется!

— К-козел! — с чувством бросила Марго и протиснулась между капитаном и дверным косяком.

Сашка медленно натягивал свитер.

«Вот и всё, — думал он. — Хомяков мне этого звонка на радио точно не простит...»

Он понятия не имел, доживет ли до суда, и что его ждет на суде, если доживет, но подозревал, что обвинение сработает на славу и статья 228, часть вторая, будет сидеть на нем как влитая.

«Может быть, суд присяжных попросить?» — подумал он и тут же отбросил эту идею. Насколько он понимал, взятые прямо из народа, методом случайной выборки, смертельно боящиеся всяких там наркоманов и хулиганов обыватели скорее посадят десять невиновных, чем пойдут против прокуратуры. Такова уж природа среднестатистического человека.

— В чем обвиняют? — на всякий случай мрачно поинтересовался он.

— А то ты не знаешь? — усмехнулся Шитов.

— Знаете, капитан, — печально хмыкнул Сашка, — мне уже столько вариантов предлагали, что я даже как-то растерялся...

Капитан хохотнул: ему было весело.

Сашка начал застегивать ремень, как вдруг сообразил, что его наверняка отнимут, и широкие, по моде брюки будут болтаться... одеть трико?

— Чего телишься? Пошли!

— Сейчас, — кивнул Сашка. — Переодеться надо. — Шитов поджал губы и вдруг усмехнулся, — видно, понял, что всё одно выиграл.

— Переодевайся, — кивнул он. — Там уже не получится.

Сашка тяжело вздохнул, открыл шифоньер и достал джинсы: демократично и на любой сезон. Хрен его знает, в какое время года он выйдет, если выйдет вообще...

Когда его, уже в наручниках, в сопровождении двух конвойных, выводили из квартиры, Маргарита стояла в дверях кухни.

— Извини, Марго, — повернулся он.

— Я тебя вытащу, — поджала губы Марго и повернулась к Шитову: — А тебя, козел...

— Полегче на поворотах! — взъярился капитан. — Папочке своему будешь претензии высказывать, а я на службе!

Марго не без труда взяла себя в руки.

— За квартирой присмотришь? — то ли спросил, то ли попросил Сашка.

Она кивнула.

— Тогда я пошел, — шагнул он за порог и двинулся вниз по гулкой деревянной лестнице.

— Слышь, капитан, — поинтересовался один из конвойных, — а что там шеф говорил, когда нам отгулы дадут?