Избранник

Затем он принялся быстро, энергично писать, отходя назад, возвращаясь к картине, до тех пор, пока ни раздался новый звонок в дверь. Он сразу же пошел открывать. Но и на этот раз за дверью никого не было. Тогда он вернулся в комнату и продолжал писать, не обращая внимания на звонки и стук в дверь. Через некоторое время он остановился в двух шагах от картины, с кистью, опущенной вниз. На его лице отражались недоумение и растерянность. С кисти - в руке, опущенной вниз, - капала краска. Он положил кисть и сел на тахту. Его глаза под гривой волос, выше бороды, смотрели пристально и напряженно. Он поднял голову и, как бы колеблясь, не сразу встал и прошел на кухню. Оттуда слышался звук льющейся воды; затем он появился в зале с тряпкой в руках. Он вытер краску, накапавшую на пол, вытер кисть и снова сел на тахту. Он смотрел на картину так, словно она была одушевленным существом; наедине с ней он как бы доверял ей что-то, какую-то часть своей души. Он смотрел нее не так, как мастер смотрит на творение своих рук; в его взгляде были рабочая уверенность и то спокойствие, какое происходит от уверенности в силах друга, коллеги. Картина была небольшая, почти квадратного прямоугольного формата, со светлыми вкраплениями посередине и по бокам. Она была написана темно-красными, бурыми и зелеными тонами, словно освещавшимися изнутри и светившими вдаль. Он подошел к ней вплотную и остановился рядом. Это был портрет девушки.

* * *

Утро вылило на стену напротив балкона, на стены, прилегающие к нему, свой белый букет.. Сергей проснулся, встал и, посмотрев на часы, натянул штаны и рубашку. Затем он некоторое время поднимал гантели, отжимался от пола и потом пошел умываться. Вылив на лицо целый фонтан холодной воды, он вытерся полотенцем и отправился на кухню. За кухонным окном глухо шуршала листвой старая липа; внизу дети уже шумели, и оттуда доносились детские голоса.

Сергей стал одной ногой на табурет и принялся стоя пить молоко. Он закусил хлебом с творогом, вымыл бутылку и чашку и вернулся в зал. Там он, сосредоточенно думая о чем-то, оделся и затем вышел, заперев за собой дверь.

Спускаясь по лестнице, он констатировал открытый почтовый ящик, из-за чего снова поднялся за ключом, и, замкнув ящик, отнес ключ домой; и только тогда продолжил свой путь. Он вышел из подъезда, оглянулся по сторонам, засунул руки в карманы и двинулся вперед, прямо держа голову и уже больше не оглядываясь.

Он миновал уже знакомые нам дворики, сквер, два столба, улицу и вышел на довольно оживленное место, где толпа, итак многочисленная, начала густеть, где попадались девушки в супернарядах, где парни в джинсовых костюмах, пожилые люди в плащах, женщины с сумочками или с большими сумками, мелькали то тут, то там, сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, а во всем, в каждом движении, во всех фигурах и лицах, сквозило присутствие одного определенного, особого ритма. О н смешался с толпой, но его фигура, его высокий рост, заторможенность и точность его движений в чем-то не соответствовали ритму толпы, образуя с ней какую-то странную, не поддающуюся определению, дисгармонию, но только не явственно ощутимый диссонанс. Он не был столпом, о который разбиваются морские волны, но не был и частью этих волн; скорее, он мог быть клочком пены, бегущим поверх них: видимо, обладал определенной способностью к мимикрии. Он шел вдоль улицы, миновал несколько магазинов и направился туда, где, с огромными буквами, большими окнами и изображением символов, относящихся к связи, высилось здание почты. Оглянувшись, он вошел туда; в руках у него была уже знакомая нам матерчатая сетка.

За заграждением, к которому подошел Сергей... (отчества его пока мы не знаем), похожим одновременно на стойку бара и на бюро, сидел добродушного вида старик и писал что-то, блестя очками то в одну, то в другую сторону. Старик поднял голову, увидев краем глаза фигуру, возникшую у бюро. "Для меня нет писем? Вот мой паспорт, -- Сергей протянул ему свой открытый документ. -- "Для вас? -- и старик, почти не глядя в "соты" для писем, продолжил: "Для вас -- нет". Он в этот момент встал, и на лице его расплылась улыбка. Он развел руками, показывая этим, что "нет", дескать, "нет". Но в его позе, в его уверенности-превосходстве, в его выражении лица было нечто большее, чем просто вежливость: в его глазах светилась глумливая насмешка. Сергей повернулся и вышел.