Избранник Небес

— О'кей, что мы должны, на ваш взгляд, предпринять в первую очередь? Каковы ваши конкретные предложения? — попытался Том успокоить профессора.

— Прежде всего вы должны пропустить меня и моих коллег вперед, а не держать нас позади себя, как будто мы пришли сюда просто для того, чтобы составить вам компанию и развлечь научной болтовней! В конце концов не вам, а мне придется отвечать перед господином Белуджи, если наша научная миссия окажется в итоге безрезультатной!

Том еще не видел профессора в таком возбужденном состоянии. Из его глаз сквозь запотевшие очки сыпались искры, и по его поведению было видно, что он не привык довольствоваться вторыми ролями. Нерешительность и бездействие были чужды Трейтону, тем более, что в сложившейся ситуации время работало против них.

— Ну что же, я согласен, но при условии, если ассистенты пойдут впереди вас, а я буду дышать вам в затылок.

Пропустив ученых, он кивнул головой лейтенанту Суаресу, чтобы тот отправил Брюса и Сэма вперед. Подойдя вплотную к арке, ассистенты застыли, не в силах преодолеть свой страх и окунуться в огненное горнило. Заметив, что они переминаются с ноги на ногу, профессор Штейман просто отодвинул их в сторону и уверенно зашел первым. Последовав за ним, доктор Майлз, Марта и Трейтон опешили от зрелища, представшего перед их глазами. Всего лишь в десяти метрах от профессора, потерявшего всякий страх, в воздухе зависла гигантская бесформенная масса оранжевого огня высотой не менее четырех метров.

Как только Штейман потянулся за носовым платком, подобие огненных щупалец медленно вытянулось из сгустка пламени, приготовившись наброситься на незваных гостей. Шон отчетливо ощутил жар, исходящий от огненного монстра. Время снова изменило свой привычный ход, превратив все вокруг в замедленную съемку. Губы Трейтона едва шевелились, а вместо привычного командного голоса Майлз услышал низкие нечленораздельные звуки, как из динамиков магнитофона середины прошлого века, который «зажевал» пленку. По застывшему удивленному взгляду Марты стало понятно, что она испытывает аналогичные ощущения. Вокруг все размылось, и Шон увидел перед собой вместо взметнувшегося вверх столба пламени приготовленный для аутодафе костер.

Глава XXII Казнь еретика

/1226.11.13/10:30/

Рим, монастырь Св. Сикста

Утро нового дня выдалось хмурым. По темному, залитому свинцом небу медленно ползли тяжелые грозовые тучи. Внутри них клубилась сжатая сила, которая вырывалась наружу глухими раскатами грома.

Во внутреннем дворе монастыря Святого Сикста, скрытом от посторонних глаз высокими стенами, монахи закончили сооружение костра, на котором сегодня должны были сжечь молодого раввина. Во время проведения празднеств по поводу очередной годовщины восхождения Папы Гонория III на престол Ватикана было решено произвести казнь именно здесь, а не на центральной городской площади, как было заведено, дабы не омрачать горожанам столь радостное событие.

С протяжным скрипом отворилась дверь монастырской тюрьмы, и во внутренний двор монахи вывели приговоренного к аутодафе узника. Его глаза, отвыкшие за долгие месяцы от дневного света, сразу же заслезились. Йосеф был сильно исхудавшим и заросшим, но на изможденном от страданий благородном лице не было видно никаких следов страха. Казалось, он совершенно спокоен, словно шел не на костер инквизиции, а просто вышел на прогулку.

Монах-доминиканец принялся поспешно исполнять традиционный обряд приготовления еретика к казни. Он надел на него длинную белую покаянную рубаху, картонную митру на голову с изображениями чертей, повесил на шею грубую дроковую веревку и попытался всунуть в руку свечу из зеленого воска, но Йосеф категорически отказался ее взять. Главный инквизитор отвернулся, и монах не стал настаивать. Он молча положил свечу обратно в коробку и медленно повел узника к сооруженному посреди двора костру.

Люпус невольно проникся к раввину уважением. Не многих приговоренных к жестокой смерти он видел с таким же чистым и просветленным взором. Йосеф спокойно смотрел прямо на него. В его взгляде было столько необъяснимой нечеловеческой силы, что главный инквизитор не выдержал и отвел глаза в сторону.

Палач, скрывающий свое лицо за традиционной черной маской, принял из рук монаха дроковую веревку, висевшую на шее у смертника, и повел его к основанию толстого столба, вкопанного глубоко в землю, возле которого на деревянной колоде была установлена наковальня. Кузнец сноровисто расклепал кандалы и, взяв в обе руки смотанную кольцами длинную тонкую цепь, накинул ее себе на плечо. Вместе с палачом они подвели Йосефа к ступеням и поднялись на сбитый монахами утром на скорую руку эшафот двухметровой высоты из строительных лесов, заляпанных известью. Кузнец специально встал так, чтобы своей могучей спиной прикрыть палача от глаз духовенства, расположившегося на балконе. Заведя руки смертника за столб, палач сделал вид, что крепко связал их вымоченной в воде веревкой и прошептал ему на ухо: