Избранник Небес

Первым шел Харт, за ним Гарднер и Трейтон. Держа лазерный генератор наизготове, Брюс внимательно вглядывался в полумрак, пытаясь вовремя заметить приближение теней-убийц. Сэм дышал ему в затылок, направив яркий пучок света от прожектора так, чтобы уходящие вниз каменные ступени были видны на расстоянии метров пятнадцати. Рюкзак с тяжелым оборудованием висел у него на спине, и каждый шаг давался ему с трудом. Спуск не был крутым, но приходилось слегка наклоняться вперед, чтобы удерживать равновесие.

— Я надеюсь, уважаемые господа ассистенты, что вы думаете о морском бризе на тропическом острове, а иначе прямо на вас сейчас выбежит злобный красноглазый минотавр с эрегированным фаллосом и спляшет с вами по очереди ламбаду, — сострил Штейман, нащупывая носком ботинка каждую ступень, перед тем, как опереться на нее ногой.

Страх, казалось, был везде, и извивающиеся на стене тени только усиливали нарастающую тревогу, поэтому пошлую шутку профессора все пропустили мимо ушей. Майлз с Мартой шли позади Штеймана, внимательно рассматривая потолок и стены в надежде обнаружить какую-то надпись или предостерегающий знак. Все чувства Брюса обострились настолько, что он сразу ощутил, как легкое дуновение сквозняка принесло сладкий запах, исходящий от каких-то растений. С каждой секундой запах становился все насыщеннее. Он сделал шаг, затем еще один, еще и вдруг застыл от нахлынувших на него рекой ярких воспоминаний из детства.

Брюс увидел себя на велосипеде в семилетнем возрасте, гоняющим в городском парке по кругу. Опавшие каштаны иногда попадались под колеса и некоторые из них превращались в светло-желтую раздавленную кашу, впечатанную в горячий асфальт. Брюс проиграл с разницей в шестьдесят очков, играя в бридж с соседскими мальчишками. Они играли на удары по ушам сложенными вместе картами. Когда он вытянул туз, то вместо шестидесяти ударов одиннадцатью картами по ушам он выбрал шестьдесят кругов вокруг клумбы на велике. Друзья были ненамного старше его, поэтому ограничивались смехом и не отпускали язвительных шуточек, так как знали, что через полчаса сами могут оказаться на его месте. И лишь только Пит, которому неделю назад «стукнуло» четырнадцать, закурив сигарету, громко считал круги, изредка отпуская ехидные реплики:

— Ого, пятьдесят три! Да ты у нас не иначе как Нил Армстронг. Еще пару кругов, и когда ты слезешь с велика, мы увидим выход человека на Луну. Давай, давай, жми на педали!

Воспоминания были настолько реалистичными, что когда на пятьдесят пятом круге помутнело в голове и велосипед понесло прямо на каштан, Брюс едва успел ухватиться за Сэма, чтобы не полететь кубарем вниз по лестнице. Лазерный генератор выпал из рук, и когда Харт нагнулся, чтобы поднять его, он вдруг увидел, как Сэм снял с себя тяжелый рюкзак с газовыми домкратами и уселся сверху прямо на него. Указывая пальцем в сторону стены на невидимого собеседника, он хлопая себя ладонями по ногам и, захлебываясь смехом, повторял одну и ту же фразу:

— Ну у тебя и рожа обкуренная, Микки. Как ты назвал эту траву, говоришь? Мы не ходоки в Израиль в полтретьего, — надо же, какая хрень может прийти в голову!

Схватившись за живот, Сэм сполз с рюкзака. Увидев испуг на лице Брюса, он еще сильнее рассмеялся и снова обратился к «Микки-невидимке»:

— Лучше давай назовем эту траву «обдолбленный паломник». От кустика к кустику, глядишь, лет через семь не спеша и допрем к Иерусалиму. Там в кибуцах, должна суперклассная травка расти. Спустимся в сумерки к роднику, затрем куст и «взорвем пятку».[94] Представляешь — лежим мы на плантаре,[95] смотрим в звездное небо, а там — ангел спускается по лестнице Иакова. Весь сам из себя сияет, белокурый такой, и протягивает нам «костыль»[96] с травой из Райского сада. Во где вставит, так вставит!

Трейтон, надышавшись сладким газом, отжимался от каменных ступеней, бубня себе под нос всякую чушь вроде: «Я вам всем покажу, суки, где раки зимуют». Профессор Штейман, лихорадочно размахивая мелом, записывал на стене по памяти текст с обелиска Дэлтона. И лишь только Марта и Шон, сидя на ступенях, молча думали каждый о чем-то своем, не замечая странностей в поведении своих спутников…

Глава XXIV Пророчество Сатаны

/1226.11.20/18:30/

Рим, базилика Сан-Клименте

Через неделю после казни раввина неизвестная болезнь свалила с ног понтифика. Жар был настолько сильным, что, казалось, раскаленные угли выжигают все его внутренности дотла. Временами, особенно ближе к полуночи, он впадал в беспамятство от нестерпимой боли, и тогда он громко выкрикивал странные нечеловеческие имена, которые, по мнению врачей, могли принадлежать только демонам, терзающим его плоть изнутри. Папа Гонорий III, Чемчио Савелли в миру, начал таять на глазах.