Избранник Небес

— Наука по этому поводу в замешательстве, — продолжил Шон. — В природе просто не существует компонентов, из которых состоит эта благоухающая маслянистая жидкость, источаемая останками святых.

— Эй, парни, что вы там возитесь, словно черепахи? Немедленно направьте камеру прямо внутрь саркофага, — вывела из оцепенения ассистентов Марта.

— Глазам своим не верю! Ущипните меня, — воскликнул профессор. — Если это то, что я думаю, — смею вас заверить, что все затраты господина Белуджи, которые он понес на организацию экспедиции, будут каплей в море по сравнению с реальной стоимостью этой вещи.

— Вы полагаете, что перед нами хошен?[108] — не решаясь громко произнести это слово, спросил доктор Майлз, склонившись над саркофагом с другой стороны.

— Да, черт побери! Именно об этом я и подумал. Перед нами не что иное, как хошен с урим и тумим,[109] или урим-ветувим,[110] — можете называть его как угодно, но смысл от этого не меняется! Нагрудник израильского первосвященника, дающий ответ на заданный вопрос. Когда старейшины не знали, как разрешить сложное дело, они шли в Мишкан к первосвященнику, который задавал этот вопрос Богу. А затем происходило самое настоящее чудо — некоторые из букв, выгравированные на камнях нагрудника, начинали светиться, и первосвященник, осененный Божественным вдохновением, составлял из них ответ.

— Его также называли хошен гамишпат,[111] — добавил доктор Майлз.

— Теперь уж я точно ничего не понимаю, все это очень странно. Если храмовые священники захватили реликвии с собой в вавилонский плен для проведения богослужений, то для чего они их спрятали в этом саркофаге? — удивленно спросила Марта.

— Прежде всего они боялись их осквернения идолопоклонниками, а потом по какой-то объективной причине не смогли сюда вернуться. Всех, кто знал о тайне захоронения, могли казнить вавилоняне, или они могли погибнуть от эпидемии, умереть от старости, а может, им Господь дал повеление спрятать здесь хошен. Что угодно могло произойти, и теперь нам остается только догадываться. В данный момент меня больше волнует, как мы его снимем с мумии, — ответил профессор.

— Для начала давайте сделаем то, что положено, — сказала Марта, направив на мумию три луча трехмерного лазерного сканера.

Профессор с нетерпением ожидал окончания сканирования, рассматривая мумию так, как смотрел бы потерпевший кораблекрушение моряк, одичавший на острове, на сочную отбивную.

— В руке зажат пергаментный свиток, который от прикосновения может рассыпаться на мелкие кусочки, — предостерегла коллег от необдуманных поступков Марта.

От волнения лицо профессора покрылось багровыми пятнами. Майлз заметил в его поведении характерные признаки «золотой лихорадки».

В то время, когда ассистенты снимали на видеокамеру нагрудник, освещая его яркими лампами, профессор трясущимися от волнения руками уже отвязывал его. Саркофаг был глубоким, и так как Штейман был маленького роста, ему приходилось становиться на цыпочки, чтобы, вдвое согнувшись, дотянуться до нижнего узла хошена, завязанного на спине мумии. Провозившись не менее минуты, он вдруг громко выкрикнул:

— Я отвязал его. Шнурки, конечно же, высохли, но ткань в хорошем состоянии. На внутренней стороне саркофага вырезан по всему периметру какой-то текст. Шон, помогите мне и достаньте хошен сами, а я попробую отвести руку мумии в сторону, чтобы не повредить свиток!

— Просто кошмар, если бы кто-то из наших коллег увидел, как мы топорно все это делаем, они бы в обморок упали, — сказала Марта.

— Извините за бестактность, я забыл поцеловать эту мумию в лобик, — пошутил профессор.

Доктор Майлз наклонился и аккуратно, как мину, готовую взорваться в любой момент, взял в руки сотканный из золотых нитей четырехугольный нагрудник израильского первосвященника. Он был украшен двенадцатью драгоценными камнями, на каждом из которых было выгравировано имя одного из колен израилевых. Самоцветы располагались в четыре ряда по горизонтали, и каждый ряд состоял из трех камней. Яркий свет от лампы, которую держал в руках Гарднер, «оживил» их, и теперь они переливались, восхищая всех своей изумительной красотой. Как только он отошел с нагрудником в сторону, Марта, заинтригованная текстом, вырезанным на внутренних стенках саркофага, принялась его фотографировать.

Упаковав хошен в полиэтиленовый пакет, Шон уже хотел присоединиться к своим коллегам, как вдруг вспомнил, что в нагруднике, между двумя квадратами прошитой золотыми нитками материи, должен был находиться пергамент с записанным на нем тайным Именем Бога.

— Спрячь его и никому не показывай, пока я не разрешу, — услышал он чей-то властный голос. Шон отчетливо почувствовал, как волосы на его голове стали жесткими, как проволока. Испуганно оглянувшись по сторонам, он никого не увидел.

— Не привлекай к себе внимания и не делай удивленный вид.

Повинуясь необъяснимой силе голоса и ни на секунду не сомневаясь в правильности своих действий, Майлз осторожно вынул пергамент и спрятал его в конверт с денежными купюрами во внутренний карман рабочей куртки.