Избранник Небес

— Истинно говорю вам, много званных, но мало избранных, а вы — избранные из всех слуг моих никогда не вкусите смерти и сами станете князьями миров, которые ныне создаются для вас. Я показал людям, как сделать из тоху[180] энергию, и они уже производят ее для меня. С ее помощью я сжал пространство по ту сторону Черных Врат и высек великие столбы, заполненные галактиками в моем мире. Его границы непостижимы для любого разума, ибо они начинаются за невидимым горизонтом,[181] где останавливается это время и начинается мое. Мир, сотворенный мною, совершенен, и слово «хаос» в нем не существует.

— Благодарим тебя, Повелитель наш, за то, что ты был, есть и будешь, и ныне сотворил силу великую, — провозгласило воинство дьявола, поклонившись ему.

Сатана направил скипетр на золотую чашу, в которой был сотворен «клон» Адама, и она растворилась в воздухе, не оставив и следа. Окинув взглядом стоящих на коленях участников ритуала, он обратился к ним:

— Достаточно для вас того, что видели и слышали сегодня, ибо ни один сын плоти еще не удостаивался милости такой. Отныне я — ваш бог. Я открывался праотцам вашим Каину, Кнаану[182] и Амалеку[183] в образе сияющего ангела, испепеляющего камни светом крыльев своих, но своей «божественной» сущности и имени своего я им не открывал. И если спросят вас, как имя мое, то каждый из вас пусть так скажет:

«Сущий вечно бог Нун[184] — отец всех богов — вспомнил о завете, заключенном с праотцами вашими, и чтобы заключить с вами союз и поселить во Вселенной, текущей молоком и медом». Не в состоянии человек, рожденный от зловонной капли, представить тот удивительный оазис, который я уготовил для избранных из избранных. Только они смогут изменяться по своему усмотрению, соприкоснувшись с вечно мерцающими шлейфами вселенского разума. Пусть же будет этот день памятным для вас, и пусть празднуют его, как праздник для меня — отца всех богов — господина, усыновившего вас, во всех последующих поколениях ваших, как вечный закон празднуйте и соблюдайте его.

Цалмавет приподнял над головой массивную книгу в золотом окладе с сатанинским знаком на обложке:

— Когда переселит вас Повелитель наш в другой мир, о чем поклялся он в древности отцам вашим, и даст вам города, доходящие до пурпурных небес, большие и удивительные, которые вы не строили, и дома, наполненные всякого добра, которые не вы наполняли, манну и виноград, бальзамовые деревья и деревья альмуг,[185] которые не вы посадили, и будете есть и насыщаться, то именем бога вашего вечносущего Нуна клянитесь, положа правую руку на книгу эту, и соблюдайте заповеди, свидетельства и установления его, записанные в ней, дабы не возгорелся гнев его и не уничтожил он вас так же, как делал это Тиран на земле.

— Настало время прозрения для колеблющихся в сердце своем, чтобы отбросить все сомнения и понять, наконец, от какого владыки берет начало их существование. Возьму я вас народом себе и спасу вас мощью великой и страшными карами. И буду вам всесильным, и узнаете, что я — владыка, освобождающий вас из-под ига земного Бога, — сказал Люцифер.

— Блаженны уверовавшие в Повелителя нашего, ибо они успокоятся от дел своих и труды их идут вслед за ними! — воскликнул Цалмавет.

* * *

— Опять он все путает, — рассмеялся архангел Михаэль. — Помню, как я наказывал розгами Белиала[186] за то, что он был недостаточно строг и требователен в обучении демонов святым писаниям еще до того, как мы их изгнали с Небес. Каждый день он заставлял Цалмавета семь раз подряд повторять эту фразу утром и вечером: «успокоятся они от трудов своих, и дела их идут вслед за ними»,[187] но именно ее он и не может никак запомнить.

— Зато как убедительно выглядело, когда он поднял над головой книгу и с видом, как будто бы он — не иначе как сам Моисей на Синае, провозгласил: «дабы не возгорелся гнев его и не уничтожил он вас», — иронизируя сказал Габриэль.

— Смотрите, как глаза выкатил для устрашения, — указал рукой архангел Уриэль на голографическую проекцию, проявившуюся во Дворце Всесильного.

— Надо же, павлин разукрашенный. Весь в золоте, еще бы шляпу с перьями надел! — добавил Разиэль, и все семь архангелов Божьих рассмеялись звонким здоровым смехом.

Всевышний улыбнулся:

— Изначально был кротким, как агнец, а потом уклонилось сердце его, и ослушался, и пошел за Самаэлем, и тоже закостенел во зле. Есть ли еще те, кто искренне ищет Меня из сынов человеческих в летах молодости?

Ангелы опустили глаза, но архангел Михаэль вышел вперед:

— Есть, Господи, но в середине своих лет и старше, а в отрочестве — если и вспыхивает в них искра, то быстро затухает под тяжестью земных соблазнов.

— Не стану больше Я из жалости к людям откладывать приход того страшного времени, уготовленного Мною от сотворения мира. Блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим, и чтобы не увидели наготы его.[188]

Святые старцы, предстоящие перед Престолом Всевышнего, упали на колени и взмолились: