Избранник вечности

Применять силу не понадобилось и в других областях, где жили энианы*, малии* и долопы*; весть о решительности сына Филиппа летела впереди войска, принуждая сомневающихся к миру. Затем затихла Амбракия*, успевшая войти в союз с Афинами: Александр обещал предоставить автономию в составе Македонии. Амбракийцы подумали и решили дружить с царём Александром.

* * *

В это время недружественные племена фракийцев*, иллирийцев*, гетов* и трибаллов*, воспользовавшись отсутствием Александра в Македонии, совершили набеги на приграничные поселения. Приходили известия о нападениях кочевых медов*, бессов*, корпиллов*; подняли головы тавлентинцы*, автариаты* и прочие племена, платившие прежде дань Македонии. Весной, когда горные проходы освободились от наледи и снега, войско Александра вышло на горный кряж Хемус (Балканы). Первыми попали под удар фракийцы, затем кара настигла разбойничье племя трибаллов; их остатки пытались укрыться в жилищах на неприступных скалах, но македоняне достали всех мечами и копьями. Теперь все враги бежали с поля боя, заметив белые перья на ослепительно сияющем шлеме Александра. Такая слава о нём пошла по всему Хемусу! И чем многочисленней встречался враг, тем азартнее сражался Александр, и побеждал. Он говорил своим командирам:

— Лучше потрудиться македонским мечам в одном месте, разом покончить со всеми, чем гоняться по отдельности за каждым племенем по горам да по лесам.

Особо значимой явилась схватка с гетами. Кочевники большой численности заняли противоположный берег Истра (Дунай). Широкая полноводная преграда казалась непреодолимой, отчего геты на той стороне чувствовали себя в безопасности. Александр придумал переправляться глубокой ночью, выждав, когда вражеские дозорные заснули. В кромешной темноте и в полной тишине на воду спустили самодельные плоты из связанных между собой рыбацких челноков. Поверх бортов положили доски, на них взошли четыре тысячи пехотинцев, а для переправы полутора тысяч всадников использовали суда, изъятые у торговцев из ближайшей гавани на Чёрном море. Часть пехотинцев перебирались на связанных между собой брёвнах, переплывали на надутых воздухом бурдюках. Собравшись на противоположном берегу, македоняне дождались раннего рассвета и неожиданно напали на спящий вражеский лагерь.

Гетов уничтожили почти полностью, а кто остался жив, пытались бежать на конях или пешими. Македонская конница догоняла каждого.

Весть об истреблении гетского народа, а погибших насчитывались десятки тысяч, стремительно разлетелась по долине древнего Истра. К стоянке македонского царя каждый день прибывали представители разных народов с подношениями и просьбами о мире. Александр выслушивал всех, принимал дары, не отказывал в просьбах, но каждому говорил, что с этого времени он обозначил Истр естественной границей Македонии. В завершение похода на высоком берегу Истра царь соорудил алтарь, где совершил жертвоприношение Зевсу. Предку Гераклу тоже возлагал жертвы — за дарование победы над варварами. Бог реки принял долю жертвенного дара, агальму, — белого быка, утопленного посреди Истра. После исполнения обряда македоняне вернулись на свой берег и пошли обратным путём в Македонию.

По пути происходили мелкие стычки с дикими племенами, не признававшими власть македонского царя. Но наиболее опасной оказалась встреча с иллирийцами: они перекрыли единственный проход в ущелье горы Пелий. Конные разведчики-крипты нашли, что враги повсюду, их слишком много и они готовятся напасть…

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…

ПЕЛЛА. Глухой тёмной ночью в спальню Олимпиады осторожно постучали, словно мыши поскребли. Царица с вечера не могла уснуть, вздыхала, переворачивалась с боку на бок… И вот задремала… Вскинулась:

— Кто?

Дверь приоткрылась, и в наметившуюся щель тенью скользнула служанка, обычно спавшая снаружи на полу.

— Госпожа. — Голос прерывался от волнения. — Появился человек от вашего сына. Он у Антипатра.

Сердце сжалось от предчувствия… Накинув хитон, заспешила в дальний конец дворца, где находился кабинет царя, занятый Антипатром. Недовольная решением сына оставить Македонию не на неё, а на советника, она лишний раз не хотела встречаться с ним. Но сейчас… Сын! Что с ним?

Рывком открыла тяжёлую дверь. Советник с усталым лицом сидел за рабочим столом и смотрел на незнакомого воина, одетого в красную эксомиду* со спущенным правым рукавом, что указывало на принадлежность к пехоте — чтобы легче обращаться с мечом. Бросились в глаза потрёпанность одеяния, грязные пятна и бегающий взгляд на измождённом лице. Она услышала конец разговора:

— Сам видел, царь убит.

— Нет! — закричала Олимпиада в отчаянии. — Ты не мог видеть! Он жив!

— Я видел, — повторил пехотинец растерянным голосом, повернувшись к царице. — Пращник попал камнем в голову, а варвары добивали уже на земле дубинками.

— Если ты видел, почему не пришёл на помощь моему сыну?

Олимпиада зарыдала, прикрывая лицо руками. Антипатр тоже не сдержался:

— Убивали твоего царя!

— Я не мог! Их было слишком много.

Царица вдруг выпрямилась, в голосе проявилась обычная властность: