Избранники

Он проплывал мимо немыслимых в своем размахе многоярусных строений, рассыпающихся искрами вверх, скручивающихся струями вниз и расходящихся под землей многокилометровыми лучами. Светлячками кружили над головой в вечерней дымке аэрокары. Не так давно Московию сотрясали ураганы, и многочисленные административные здания, основательно, не напоказ вцепившиеся корнями коммуникаций в истерзанную землю, вдобавок ещё были защищены и силовыми антиполями, отключенными теперь за ненадобностью, но конструктивно угадываемые в холодном воздухе неким разломом сред. Всё это, безусловно, радовало глаз. А вот церквушка, непонятно как уцелевшая, с золоченой луковкой, сразу его встревожила. Чуть пригнувшись, стояла она против всех ветров, устало и незыблемо. И не была она, конечно, обнесена никакой защитой, но вот показалось же ему почему-то, с одного косого взгляда, что воздух обтекает её, образуя совсем ненужные завихрения, таящие в себе забытый свет… Он закрыл глаза и потряс головой, а когда открыл, то увидел прямо перед собой площадь с мавзолеем. Насколько он знал, сравнительно недавно обитатель мавзолея был всё-таки без лишней помпы кремирован, и теперь его заменяла голограмма. История, знаете ли… Но что же всё-таки это был за человек, столько времени пролежавший один в гробнице, выставленный напоказ, сколько же в нём было энергии при жизни, если и после смерти он подпитывал ею всех? Наверное, ему нужен именно такой человек. И сразу Максу стало невмоготу быть просто собой, захотелось немедленно стать частью кого-то. Он произнёс: «К кабинке!», и вот уже очутился рядом с неброским неопределенно-тусклого цвета ещё одним мавзолеем, умеренной копией того самого. «Это что… местный изыск?» Никакая дверь или иная преграда не заполняла собой дверной проём, и из него, чуть не столкнувшись с Максом, выбежали растрёпанные мужчина и женщина и, вцепившись друг в друга, куда-то устремились с мрачным удовлетворением на лицах. В кабинке пахло похотью и мочой, и смотреть было совершенно не на что: голый сумрак стен, то ли источающих, то ли поглощающих какой-то мертвенный свет, и только. Приход Макса не привнёс в эту картину никаких изменений. Он растерянно покрутил головой в надежде отыскать хоть какие-нибудь указания, и, отказываясь верить тому, что с ним так ничего и не произойдёт, громко произнёс: «Хочу быть со своей новой половинкой!» Потом, как заклинание, произнёс фразу ещё и ещё раз, уже готовый сорваться в истерику… Но не успел. Пространство перед глазами дрогнуло, он разделился и стал видеть себя как бы изнутри… нет, не видеть, а знать, что это он… и вместе с тем и не он вовсе… и что-то вело его за собой … и сделалось вдруг тягостно на каком-то доселе неподвластном ему уровне сознания… и стал вдруг понятен безудержный смех Ульви… стало всё понятно. Он открыл глаза, ощущая переливы неизбывного ужаса внутри. Запредельное знание сразу истекло из него, и вот он снова был собой – испуганным донельзя Максом, липнущим к холодной стене. И нечто, осевшее в нём вместе со страхом, продолжало его вести, определяя направление и цель, и он тут же подчинился этому и вышел из кабинки. Оглянулся.

На него сурово пялилась миниатюрная статуя Свободы.

Глава 12. Марк и Макс

Пьеса была так себе: что называется, на злобу дня. Сюжет, однако, закручивался лихо, и актеры подобрались под стать – Марк только успевал головой покачивать. Феерия ущемленной фантазии. Беспробудно-парадоксальное действо. Хотя… Кто возьмётся сейчас сказать, что через какое-то время всё это не станет явью? Половинки, в довершении всего желающие поменяться телами. Амурные забавы с чужими половинками. Располовинчивание… Бред, конечно. А то, что сейчас происходит с людьми – разве не бред?

Спектакль был интерактивным, и Марку тоже досталась роль: изображать чьё-то тело, пока душа где-то там на стороне обстряпывает свои сомнительные делишки. Сначала он старательно тряс конечностями, пытаясь изобразить недоумённое отчаяние происходящим, но потом затих и просто отрешённо взирал на низкий потолок, из которого прямо на него надвигалось вращающееся свёрло, остановившееся в полуметре от груди. В общем и целом, какое-то удовольствие от действа он получил, да и дозу транквилизирующего облучения тоже принял. Особого эффекта оно на него лично не оказывало – так, кожа немного начинала… светиться, что ли, да купол вроде бы как приближался и далёким фейерверком над головой поигрывал… – ну, хоть что-то, если учесть, что после этого ещё и какое-то умиротворение собой оставалось. Ненадолго, правда. А некоторых, если верить досужим разговорам, от облучения реально пёрло: неделю могли взаперти провести и чем-то там интересным заниматься.