Избранники Небес

Он приблизился к шкафу и открыл дверцу. На полу, поджав ноги под себя, сидела Элинор Браун. Ее длинные русые волосы были спутаны, на руках и лице остались следы от побоев, а глаза выражали глубочайшее смятение души.

Увидев живого, но изрядно побитого эскулапа, девушка чуть воспрянула духом. С горькими слезами она кинулась ему на шею. Радость переполнила грудь египтянина. Он ведь не надеялся больше увидеть Эллен живой.

— Не плачь, Мэриан. Не плачь… Ты жива, и это самое главное…

Однако она все также рыдала. Ибн Салим понял, что в слезах ее кроется глубокая трагедия.

— Все образуется… поверь мне… Я исцелю все твои раны…

— Не все…

Египтянин взглянул безутешной в глаза.

— Время лучший лекарь, и оно может все излечить!

Эллен тяжело вздохнула.

— Что бы я делала без тебя? Сама не знаю… Обними, обними меня крепче и никогда не отпускай от себя… никогда…

Гатеридж, рискуя быть замеченным, долго вертелся около фургона. Он смог приблизиться к объекту слежки только к концу этого диалога, то есть услышал всего лишь последние слова Эллен. Он не додумывался до истинного их смысла. Да и в этом не было никакой необходимости. Чтобы сделать вывод, достаточно было услышать интонацию, с какой они были произнесены девушкой. Услышанное ничуть не обрадовало его. Он глубоко пожалел, что решился следить за подругой детства. Подавленный и сокрушенный услышанным, он поспешно отошел от фургона.

* * *

Холодное небо дышало бедой,
Безумные мысли терзали покой.
Отвергнутый Евой, прикованный к думам,
Бродил обреченный на муки Адам.

В глазах были слезы, душа изнывала,

Жестокая слабость покоя лишала…
Убить, истребить он хотел наглеца!
Но святость законов сдержала юнца…

«Отвергну я думы! Отвергну любовь!

Осмелится ль кто покорить меня вновь?!
Любви безответной не стану служить,
Отдам себя небу… не стану тужить!»

Вручив все заботы пустынным пескам,

В пьянящем экстазе поддался мечтам.
Взглянул он на небо… звезды мерцали,
Не многие путь там к спасенью искали.

К изменнице сердца вел путь неземной,

Сквитаться с подругой решил он с лихвой,
Обдумывал казнь… задумал конец…
Но как бы хотел он пойти под венец…

Разлуки с любимой не смог он стерпеть,

Поклялся не думать об этом он впредь.
«Отдам себя небу!..» — промолвил опять.
«Не стану в измене ее упрекать!»

Вздохнув преуныло, взглянул вновь на небо,

Подумал: «Сколь мизерно бренное тело»…
Никто не посмел бы в тот миг упрекнуть
Его за желание ладу вернуть.

Простившись с любовью, забыв про печаль,

Всмотрелся с надеждой в бескрайнюю даль.
Решил он с бесстрашной отвагой рискнуть,
С достоинством… с честью продолжить свой путь…[31]

* * *

На утро следующего дня к доктору ибн Салиму пожаловала делегация сторонников Дэниела Гатериджа. В их числе был доктор Калветти, его протеже Бродель и еще четверо. Сам предводитель отказался наведаться к пострадавшему, ссылаясь на внезапное недомогание. О причине презрения лидера к доктору ибн Салиму читатель уже осведомлен, да и сам египтянин чуял это.

Проведя хлопотную ночь в заботливом ухаживании за жертвой предательского заговора Элинор Браун, доктор только к утру смог уснуть. Наилучшая медицинская аппаратура и профессионализм врача вернули девушке прежний облик. От ушибов, ссадин и синяков не осталось и следа. Вот только душевное состояние пациентки оставалось неизменным. Оставив своего спасителя отдыхать, Браун удалилась в поисках новой одежды. Именно в это время в медицинский фургон пожаловали гости.