Избранники Смерти

– Да сниму, сниму. Поди-ка сюда, господин Конрад. Благодарю тебя за помощь от всего стариковского сердца. Вел ты себя как почтительный сын, да не отец я тебе.

Конрад затряс головой, словно отгоняя сон. Потер глаза. С удивлением обнаружил, что стоит у самой потайной двери в княжеский подвал, и с немым вопросом уставился на Игора.

– Дурак этот старый тебя опять на петле водил. Теперь уж все, нет у него над тобой власти, да только снова не попадись.

– Ах ты, попрошайка, – замахнулся на словника Конрад, потянул другой рукой из сумки книгу. Болюсь приготовился к оплеухе, простой или колдовской – велика ли разница, все по уху. Но удара не последовало. Закраец перехватил занесенную руку товарища.

– Не тронь. Сам виноват, – бросил он сухо. Повернулся к старику. Сверкнули на мгновение из-за завесы пепельных волос зеленые дикарские глаза. – Ты ко князю шел – иди за мной.

«И как ни тошно ему ходить этак, пугалом, завесив рожу волосней-то», – подумал Болюсь, поспешая за великаном вниз по крутым ступенькам.

Но внизу князя не оказалось. Только парили под сводом подземного убежища магические светящиеся шары, да пузырилось, бродило что-то в больших чанах, а на столах выстроились в ряд бутылочки с зеленоватой, едва приметно светящейся жидкостью. Уж не раз видел старик такие бутылочки. В них хранил князь средство, закрывающее топь.

– Значит, одолел наш родимец-душегубец радугу-то, а? – хохотнул Болеслав, потирая сухие руки.

– Одна беда у вас, словников. Язык за зубами не умеете удержать, – пробурчал обиженно Конрад. – Ты еще князю скажи. Я, так и быть, буду изредка на площадь ходить и от твоей головы ворон отгонять. Чтоб подольше повисела…

– Да что ты взъелся, Конрад. Нет на тебе его петли, а ты все сердишься, – неожиданно мирным, каким-то будничным тоном сказал закраец. – А ты, старик, и правда помолчал бы. Уж больно смел стал, на башне зиму просидев. Не лекарство это от радуги, а припарка одна. Око закрыть можно, да только новое появится. Не этого хочет князь, а того, чтоб навсегда закрылись радужные глаза.

– Высоко мостится Владислав Радомирович, – поцокал языком словник. – Хотя, может, ему это и по силам.

– По силам. А как иначе. – В голосе великана была спокойная уверенность. Привык он к тому, что силе Владовой предела нет. – Но, кроме силы, нужны еще время и знание. Ты ведь много бродил раньше, старик. Много видел. И не просто так Конрада опять за петлю потянул, желая хозяина увидеть. Не хочешь, чтоб знали о твоем приходе? Что ты такое видел, словник? Наяву или дар твой о себе знать дал?

Болеслав не сумел сообразить, как быть. Странный этот новый закраец, спокойный, дружелюбный, вызывал опасений втрое больше, чем грубый дикарь, черной птицей следующий за своим хозяином.

– Видение у меня было. Только учти, одному князю Владиславу я его поведаю.

Глава 39

– Не хочешь – не говори. Расспрашивать не стану. Скажи только, в моей земле с тобой такое сделали?

Агнешка прижалась лицом к черному бархату княжеского кафтана, спрятала пунцовое от слез и стыда лицо. Стыдно было, как билась она у князя в руках, как кричала, как выдала себя, боль свою и беду. Словно морок на нее кто навел, да только разве возможно это? Не действует на нее чужая магия, ничья не в силах коснуться травницы Агнешки. С рождения такая она. Но отчего тогда приняла она князя за Илария? Словно черная тень безумия накрыла – и полетела прочь, насытившись ее страхом.

Да только поздно уж было. Вошел Чернец – увидел, услышал, пожалел. Очнулась от горького страшного сна лекарка в крепких руках: ни шевельнуться, ни дернуться.

– Это чтоб ты себя не поранила, Ханна, – раздался над головой знакомый ровный голос.

– Пусти. Все хорошо со мной.

– Нет. Не хорошо. Не глухой я и не слепой. Понимаю, рассказывать не захочешь. Но в Черне, у меня под рукой, за такое клеймо ставят. Посередь лба. Не для того дана сила, чтоб над слабым куражиться: взрослому – над дитем, истиннорожденному – над мертвой костью, мужчине – над женщиной. Просто дай мне знать, если увидишь того, кто дурно с тобой поступил. Не просьба это, Ханна. Как князь велю.

Агнешка только тихо кивнула. Хотела встать, но голова отчего-то пошла кругом, ноги не удержали.

– Ты не спеши, не торопись. На тебя сложный морок набросили, после такого отдохнуть нужно.