Избранники Тёмных сил

Я взглянул на куб звездного неба, выступающий между крышами зданий. Снежинки кружились в высоте и сеточкой обволакивали клочок небес, но звезды все равно были видны, хоть и казались более тусклыми. Казалось, что рука чародея накинула на небо легкий флер. Понимание пришло ко мне внезапно. Мне, как будто открылась ужасная истина. Кто бы не был тот безымянный чародей, которого я ищу, он может так же легко преодолевать любые расстояния, как это только что сделал я, по напутствию Розы. Вот каким образом он мог совершать убийства в один и тот же вечер в разных городах. Такой трюк мог запутать кого угодно. Если бы я случайно не узнал о способе передвижения в пространстве, то тоже мучался бы в догадках и не мог найти одного верного предположения. А ведь истина лежала на поверхности. Истина была тем, во что мы боялись поверить. Колдовство! Может ли кто-то из следователей или мстителей уверовать в то, что чары покрывают преступника. Он может стоять возле нас и остаться не узнанным, потому что его тайная сила отводит от него все взгляды.

Я спрятал заледеневшие руки в карманах и быстро зашагал к переулку, когда вдруг чей-то голос окликнул меня из темноты.

— Вы не из наших, — произнес кто-то, прячущийся в тени покатого карниза. — Так почему же мне кажется, что вы приобщены?

— Простите, я спешу, — я бросил быстрый взгляд на долговязого мужчину, который лениво и небрежно, точно большой черный кот привалился спиной к цоколю какого-то здания. Из-под полей шляпы поблескивали искристые черные глаза. Я остановился даже не потому, что меня заинтриговали его слова, а потому, что он напомнил мне кого-то. Того чужака, который, как хозяин разгуливал по опустевшему поместью. Во взгляде, устремленном на меня сейчас, было столько же ненависти и пренебрежения, хотя зачем-то я был нужен незнакомцу именно в этот момент.

— Какой удивительный цвет неба сегодня, — вдруг произнес он. Его черные глаза устремились ввысь, и, может, мне всего лишь показалось, что в них одновременно вспыхнули ненависть и страх.

— Я так и жду, что в вышине вот-вот промелькнут его золотые крылья, — в голосе говорившего были и мечтательность, и какой-то необъяснимый трепет, будто перед часом долгожданной мести. — Пылающие дома, отрубленные головы, погубленные жизни — это все его рук дело. Он пронесется по поднебесью, и какая-нибудь мирная станица превратиться в горящее пекло.

— Вы с маскарада? — я заметил под тенью шляпы края полумаски. Быть может, он заметил меня на карнавале, угадал во мне скромника и теперь решил подшутить надо мной.

— Нет, я только что из ада, — он чуть подался вперед так, чтобы далекие блики фонаря легки на обнаженную шею и подбородок. Маска скрывала верхнюю часть лица, но вокруг губ разбегались какие-то выпуклые складки. Я не сразу понял, что это за змейки испещрили, как рисунок его кожу.

— Да, вы оттуда, — подтвердил я, и что-то в собственном предположении показалось мне фатальным. Где этот человек мог так обгореть, если не в аду. Да и человек ли он до сих пор, если успел спастись из пекла. Шрамы вокруг его губ, в складках рта и на шее выглядели просто ужасно. Возможно, они казались белесыми, а не красными только потому, что он присыпал их пудрой. Я понял, почему его ладони надежно скрыты под кожаными перчатками. Он не хочет демонстрировать всем свои ожоги. Он вынужден прибегать к приемам карнавала даже в повседневной жизни.

— Вы ждете кого-то? — как можно более учтиво поинтересовался я. Этот субъект вызывал у меня одновременно и жалость, и отвращение, и какую-то странную очень сильную неприязнь.

— Вы заинтересовали меня, — проигнорировав вопрос, сказал вдруг он. — Как будто вы принадлежите к нашему миру, — минуту он долго пристально меня разглядывал, а потом вдруг странно усмехнулся. Под приоткрывшимися губами блеснула эмаль крупных острых резцов. Я живо вспомнил о волках и сделал шаг назад, как будто отблески далекого фонаря могли защитить меня от существ, обитающих во тьме.

— Да, я все время жду его, — наконец, счел за необходимость ответить незнакомец. — Взгляните на небо! Вы никогда не утруждаете себя столь мелочным наблюдением, а я слежу за поднебесьем каждую ночь, ожидая его. И я боюсь мига его появления, потому что его приход всегда страшен. Я ненавижу его и боюсь.

— Кого? — я стоял на мостовой не в силах сдвинуться с места, хотя давно должен был бы кинуться прочь.

— Дракона, — немного помедлив, ответил он, и слово показалось мне страшным.

В другой раз я бы просто рассмеялся, отпустил какую-нибудь шуточку об излишней и вредной суеверности и преспокойно отправился дальше, но после случая с Даниэллой, я не мог не воспринять такое заявление всерьез.

— Это он обжег вас? — доверчиво, как ребенок, спросил я.

— Можно и так сказать, — маска прикрывала его лицо, как слой театрального грима. Нельзя было угадать по одним искривленным в злобной усмешке губам, что выражают сейчас его черты. Его сущность была скрыта от меня во мраке.