Избранники Тёмных сил

— А ты стал еще красивее, Эдвин, — Анри внимательно разглядывал меня, и мне это было неприятно. Рубинового цвета глаза, как будто впились в мое лицо, оставили глянец на гладкой коже.

— Тебе ведь не надо подпитываться энергией земли или кровью. Как тебе это удается, восхищать всех?

— Все, кто восхищен, остаются в неведении до последнего момента. Ты понимаешь, о чем я?

Нашей тихой беседы никто не слышал, а если бы и слышал, то мало что понял. Анри вздрогнул от моих слов, он понимал все и опасался за собственную шкуру, но не уходил. Ему было от меня что-то нужно.

— Тебе хорошо, ты не одинок, — наконец вымолвил он. — У тебя есть твои красивые, бессмертные друзья, в обществе которых приятно проводить время.

— К чему ты клонишь? — я не смог признаться в том, что давно уже остался один. Моих бессмертных друзей давно уже простыл и след, а замену им я найти не решался, да и не сумел бы, потому что им не было равных.

— Ну, я не имел в виду ничего предосудительного, — Анри сделал вид, что не понял, о чем я спрашиваю. — Каждый имеет право иметь друзей, которые ему по сердцу.

— И не важно, что я сам выдумал законы, которые запрещают нам водить дружбу с людьми.

— Ты можешь наделить любого человека теми качествами, которые смертным не присущи. Разве не так ты поступил со своими избранниками?

— Да могу, но не стану, — резко возразил я.

Анри вздрогнул, как от удара.

— А ведь я хотел попросить тебя именно об этом, — уныло протянул он.

С досады Анри прикусил нижнюю губу. Острые зубы впились в тонкую кожицу и тут же окрасились в кровь. Я заворожено следил, как несколько густых багряных капель стекают по бледной коже, и мне захотелось слизнуть их. Не имело значения даже то, что кровь Анри нечеловеческая. Я поспешил отвернуться, потому что испугался. Еще миг, и запах крови ударит в ноздри. Тогда дракон внутри меня восторжествует. Он заставит меня броситься на Анри и перегрызть ему горло. Я даже понять не успею, что произошло, а у моих ног уже будет валяться растерзанный труп. Неважно даже то, что по сухим венам Анри течет совсем немного крови. Главное, что эта кровь рядом, гораздо ближе, чем даже ребенок, который спит в ближайшем доме. Кто-то из теней на моем месте предпочел бы, не сдерживая своих амбиций, легко запрыгнуть на подоконник, выхватить ребенка из кровати и оттащить в свое логово, чтобы там разделить добычу с собратьями. Мне захотелось, чтобы рядом снова очутилась та золотая чаша, которая ходила по кругу в обществе теней и у новичков вызывала спазмы боли. Я отпил из нее всего один раз, но меня тянуло к ней снова. Я все чаще пробовал кровь, но не чтобы утолить жажду, а чтобы утихомирить чудовище, поселившееся внутри меня.

Анри понуро опустил светлую голову. Падший, но очаровательный эльф, прислонившийся к стене, только с виду был милым и безобидным. Только я знал, что внутри него все клокочет от ярости. Другие, заметившие Анри, назвали бы его пригожим и ветреным, а не злым. Никто бы и не понял, что Анри готов растерзать всех, кто встретится у него на пути.

— Эдвин, я хотел бы иметь подругу, спутницу…называй, как хочешь. У меня никого нет, кроме своры хищников, которые когда-то почитали за честь считаться моими друзьями, а теперь ненавидят меня. Разве ты откажешь мне в этой незначительной просьбе. Ты ведь видишь, как я одинок. Для тебя ничего не стоит найти девушку и сделать ее бессмертной.

— Мертвую девушку, — поправил я. — Ты хочешь, чтобы я воскресил для тебя кого-нибудь, но это запрещено.

— Запрещено тобой же. Чего стоит для тебя однажды сделать исключение, нарушить свой же запрет? Ты ведь сделал уже это когда-то, если я не ошибаюсь? — он, сощурившись, присматривался ко мне, будто силился распознать на моем лице малейшую ложь.

— А ты знаешь, как я это сделал?

Анри только пожал плечами.

— Откуда же я могу знать. Это твой секрет.

— Почему вдруг в тебе проснулась такая ненависть к одиночеству? Ты ведь понимал, что, восстав против старых обычаев, станешь одиноким и отверженным навсегда. В те времена ты ни о чем не сожалел.

— В те времена было нечему завидовать. Ты тоже был одинок и очень зол на всех подряд. А потом появилась та красавица, и я позавидовал тебе, — Анри насупился, попытался спрятать лицо в тени. Откровение, явно, далось ему с трудом. Он, вообще, считал унизительным быть честным с кем-либо.

Уже не впервые я подумал о том, что Анри несообразителен и недальновиден. Чему можно было завидовать, о потере чего сокрушаться. Предмет его зависти давно уже сбежал от меня.