Избранники вечности. Книга 1. Смерть — это лишь начало

— Кто может желать стать убийцей добровольно? — спросил он, как мне показалось, даже с некоторым интересом, проявляя чудеса выдержки, хотя я был уверен, что он очень зол на меня сейчас.

— Я хочу стать не убийцей, а получить способности. Уверен, что есть способы избежать потери человечности. Я справлюсь, — твердо ответил я, хотя и лукавил, конечно; такой уверенности я в себе вовсе не чувствовал.

— Так думает каждый глупец, не осознающий до конца, что творит, а потом, оставляя за собой гору трупов, убеждается, как же он был не прав, но, уже не в состоянии что-либо изменить, опускается все ниже, — резко остудил меня Гэбриэл, наконец, выражая хоть какие-то эмоции. Гневно сверля меня разгорающимися углями глаз, он сказал: — Если я не убью тебя сейчас, то ты, самовлюбленный юнец, пополнишь ряды бездушных кровавых убийц быстрее, чем осознаешь это сам.

— Так научите меня, — вырвалось у меня вопреки здравому смыслу. Скорее всего, это отчаяние выдало такую безумную идею, ведь если он убьет меня сейчас, то отец не протянет долго один. Горе убьет и его тоже.

Гэбриэл некоторое время молчал, глядя на меня, как мне показалось, с проблеском заинтересованности, вероятно удивляясь моей дерзости. Мы с отцом тоже молчали, ожидая его приговора. Теперь понимаю, как ощущают себя осужденные на смерть преступники в преддверии казни. Потом он все-таки нарушил молчание:

— Я считаю, что существует три возможности решения нашей проблемы. Я могу убить вас обоих, но даже я не настолько жесток. К тому же, не люблю раскидываться довольно ценными представителями человечества, ведь твой отец бывает мне весьма полезен. Я могу сейчас просто развернуться и уйти, забыть о тебе, но тогда, не обладая нужными навыками и знаниями, ты вскоре бросишься на поиски жертвы, чтобы завершить обращение, и, не сумев остановиться, еще до восхода солнца совершишь первое, но далеко не последнее в эту ночь убийство. Это неизбежно, как смерть и налоги. Или третий вариант: я должен буду потратить на тебя несколько ночей моего драгоценного времени, чтобы обучить тебя всему, что тебе следует знать, и, возможно, ты мне еще сможешь отплатить за мое великодушие.

Третий вариант мне понравился как нельзя больше, поэтому я с поспешной горячностью воскликнул:

— Вы не пожалеете, если потратите на меня свое драгоценное время, — прозвучало, как сарказм, но я действительно был бы ему очень благодарен. — Я давно работаю, также, как и мой отец, и некоторые его клиенты перешли ко мне. Какие бы Ваши поручения не выполнял отец, я смогу не хуже. К тому же, он почти отошел от дел, а у меня, с Вашего позволения, впереди, возможно, вечность.

У вампира опять дрогнули губы в мимолетной улыбке.

— Я это знаю, в курсе, — и, помолчав, принимая окончательное решение, он вынес вердикт. — Ночь коротка, а у нас много дел. Постарайся не разочаровать меня, Джори Ансело, или я вырву твое сердце.

Это было произнесено таким будничным тоном, что мы с отцом, несмотря на облегчение, ни на секунду не усомнились в его словах.

Мое обучение началось немедленно с длинной пространной лекции, из которой я узнал все, что мне необходимо было знать про самого себя в новом состоянии. Слушал я очень и очень внимательно, как никогда раньше не слушал ни одного урока, потому как осознавал, что от этого зависит моя будущая жизнь. Гэбриэл говорил негромко, спокойно и неторопливо, давая мне время переварить новую информацию.

Я узнал, что для того, чтобы завершить превращение, мне необходимо будет до конца нынешних суток выпить человеческой крови. Не сделай я этого, просто умру, как мне и положено после выстрела в сердце. Пока обращение не завершено, меня все больше и больше будет мучить жажда, которую не заглушить ничем, кроме крови. Яркий свет вскоре начнет резать глаза, особенно солнечный. Звуки станут во много раз громче, чем казались раньше, нервная система тоже претерпит изменения, возможно, я начну впадать в ярость или беспричинный гнев. Обычно, именно в этом состоянии обращающиеся и находят своих первых жертв. Избежать убийства для новорожденного вампира практически непосильная задача, если никто не будет контролировать его изначально, заставив вовремя остановиться. Постепенно, по словам древнего, должно становиться легче, но, поначалу, я буду думать только о крови и стану небезопасен даже для родного отца. Потому что, испытывая муки жажды крови, вампир практически лишается рассудка, на первый план выходят животные инстинкты. Первое, что мне предстояло освоить — это как своими инстинктами управлять, останавливаясь прежде, чем остановится сердце человека.

Внезапно Гэбриэл прервал свою лекцию и посмотрел на меня в упор.

— Думаю, пора.

Я встрепенулся, чувствуя, как нещадно саднит горло, почему-то болит голова и слезятся глаза, возможно, я забыл, что нужно моргать, так внимательно слушал.