Избранники времени. Обреченные на подвиг

15 апреля 1943 года Государственный комитет обороны по представлению Голованова принял решение довести боевой состав Авиации дальнего действия до 1200 ночных экипажей, а части и соединения перевести на корпусную организацию и самостоятельное снабжение всеми видами боевого и материального обеспечения.

Раскачки не произошло. Начав переход к новой организационной структуре в мае, к лету Авиация дальнего действия состояла из 8 корпусов двухдивизионного состава. Не прекращалось формирование и новых полков.

Но Голованову виделись уже более широкие горизонты развития АДД, чем те, что были обусловлены решением ГКО, и он снова обратился к Сталину с запиской, в которой сначала, вполне к месту, подверг анализу опыт ночных действий английской авиации, весьма невысоко о нем отозвавшись, а затем перешел к главному – просил согласия довести боевой состав АДД до 2000 самолетов и экипажей.

Новый заход, однако, документальной поддержки на уровне ГКО не получил, хотя и не встретил со стороны Верховного Главнокомандующего каких-либо принципиальных возражений. Боевой состав продолжал наращиваться и, постепенно перешагнув через предписанный рубеж, вполне легально перевалил за 1800.

Это уже была армада.

В новой структуре Авиация дальнего действия заявила о себе крупно и грозно. Под ее ударами стекавшиеся к Курской дуге немецкие резервы понесли такие потери, что гитлеровское командование вынуждено было несколько раз переносить намеченные сроки начала наступления на более поздние. Немалую роль сыграла АДД и в операциях по завоеванию стратегического господства в воздухе, предав огню не одну сотню застигнутых на земле немецких самолетов, как и в разгроме вражьих сил в ходе самой Курской битвы.

Голованов был, что называется, в силе. В начале августа вслед за командующим ВВС А. А. Новиковым Александр Евгеньевич получил звание маршала авиации, а среди его наград была уже и самая высокая полководческая – орден Суворова первой степени. Образ командующего АДД в народном сознании стал обретать «бронзоватый» оттенок и постепенно обволакиваться легкой дымкой легенд и воинской славы. Казалось, ничто не омрачало его командирскую душу, не мешало держаться уверенно и независимо от кого бы то ни было, исключая, конечно, Сталина, как вдруг 10 декабря 1943 года на стол Верховного Главнокомандующего ложится рапорт. Нет, не рапорт.

Скорее письмо. Пожалуй – исповедь. Крупным, от руки, разборчивым почерком на стандартных листах канцелярской бумаги строки:

...