Избранница

Он не был груб, но ей было страшно. Хорошо, что тусклый свет масляной лампы не позволял ей отчётливо видеть его лицо. Её пугала его пьяная страсть. Слепая страсть обречённого… Не в силах бороться с ним, Ариэна боролась со своим страхом — так отчаянно, как будто именно страх притягивал к ним смерть. Наверное, эта борьба и сделала её нечувствительной к боли. Боль пришла потом, гораздо позже. И очень долго не отпускала. Но это уж было потом.

Юноша забылся тяжёлым пьяным сном, прежде чем Ариэна попыталась объяснить, в какой они опасности. И прежде чем пришла в себя после случившегося. Какое-то время она сидела на краю постели и оцепенело смотрела на спящего. В лампе, медленно сгорая, потрескивало масло. Тусклые бледно-жёлтые блики дрожали в растрёпанных волосах Тамрана, на его смуглой щеке, на спине — мускулистой и влажной, слегка вздымающейся и опускающейся в такт дыханию. Даже в полутьме было видно, как он силён и красив. Лучший из воинов богини… В Ур-Маттаре его считали не только отличным бойцом, но и прекрасным любовником. Наверное, он им и был, просто Ариэна ничего в этом не понимала. Только что перед ней был сорван покров с тайны, постижение которой превращает ребёнка в женщину, но это открытие не принесло ей радости. Впрочем, она знала, на что шла, и думать сейчас следовало о другом. У6ийцы ждали. Скоро они заявятся сюда. Кричать было бесполезно. В этих кварталах постоянно кто-то кричал, визжал и звал на помощь, а патрульные сюда заглядывали редко. Если она закричит, то лишь заставит убийц поторопиться. Услыхав скрип ступенек, Ариэна поняла — медлить нельзя. Оставалось одно. То, на что она собственно и рассчитывала. Нить аранхи делает лёгким любой груз…

— Великая Аранха, помоги нам, — прошептала Ариэна, обхватив спящего Тамрана за плечи.

У неё даже дух захватило от восторга, когда она, держа его в объятиях, медленно выплыла в распахнутое окно, а потом взмыла над плоской черепичной крышей, сверкающей в лунном свете, словно рыбья чешуя. Внизу кто-то вскрикнул — не то испуганно, не то удивлённо. Кто — она не видела. Узкие тёмные улицы остались где-то далеко. Впереди была мерцающая звёздами бездна, и Ариэна падала в неё, сжимая в объятиях своего спящего возлюбленного, уже дважды ею спасённого и совершенно безразличного — и к ней, и вообще ко всему на свете. Он не проснулся, но тоже обхватил её руками и прижался к ней — крепко-крепко, как ребёнок которому снится страшный сон. Всё это действительно походило на удивительный сон — звёздное небо, ветер и стремительный, захватывающий полёт в неизвестность. Ариэна не знала, сколько он длился. Она предпочла бы, чтобы он не кончался никогда.

И всё же ощущение реальности постепенно возвращалось. Ариэна вдруг почувствовала усталость и холод. Звёзды гасли одна за другой, небо побледнело и казалось прозрачным, а тьма как будто опустилась вниз и застыла там, превратившись в густую непроницаемо-чёрную массу. Ариэна поняла, что они летят над лесом, и взяла курс на аммеловую рощу.

Тамран не проснулся, когда они плавно опустились на влажную от росы траву недалеко от источника. А когда восходящее солнце окрасило всё вокруг в нежные золотисто-розовые тона, улы6нулся во сне так, как будто увидел что-то очень хорошее.

«Наверное, он только во сне и способен улыбаться», — с горечью подумала Ариэна.

Теперь, когда закончился этот волшебный полёт, она чувствовала себя разбитой и опустошённой. Её светлый парик сорвало ветром, на подоле туники темнели пятна крови. Вытащив из-за пояса кинжал, Ариэна долго смотрела на спящего юношу. Сейчас ей самой хотелось его убить. Того, кто взял её не глядя. Как последнюю… Но она же сама вызвалась сыграть эту роль. И он ей заплатил. Причём очень щедро. Она взяла эту монету только потому, что в тот момент плохо соображала, что делает. А потом, поднимаясь по тёмной лестнице, сунула её в маленький кошелёк, который носила на поясе…

Ариэна сняла испачканную одежду, забросила её подальше в кусты и хорошенько вымылась в источнике. Затем поднялась на дерево. Хорошо, что она на всякий случай оставила в дупле кое-какие вещи. Надев короткую тунику, гетры и кожаные башмаки, Ариэна села под старой пальмой и разревелась. Она не жалела о том, что сделала этой ночью, но на душе было скверно. Теперь она действительно достигла зрелости, как сказали бы в Зелёном Уре, да вот только случилось это совсем не так, как ей хотелось. При том, что ни о ком другом, кроме этого юноши, она и не мечтала. Что ж, дед был прав, когда говорил, что мечта и действительность имеют между собой не больше сходства, чем цветок и камень.

— Эй, малышка, что случилось?

Ариэна вздрогнула и принялась торопливо вытирать слёзы.

— Тебя кто-то обидел?

«Кто-то»… Впрочем, откуда ему знать? Он же был совершенно пьян.

— Мать-Паучиха… Что происходит? Как я тут оказался?

Тамран стоял посреди маленькой поляны, сонный, взлохмаченный, и озирался с таким искренним недоумением, что Ариэна невольно сравнила его с заблудившимся в лесу ребёнком.

— А ты что тут делаешь, девочка?