Избранница Дикой Охоты (СИ)

Всё это время он продолжал идти, таща меня на плече, словно я ничего не весила. Что-то подсказывало: с него станется так дойти до самых городских ворот. Конечно, это легче, чем месить снег самой, но уж больно унизительно.

— Отпусти меня, — попросила я.

— Только если пообещаешь не убегать, — был ответ.

— Да куда я денусь…

— Только попробуй — и в следующий раз не понесу, а поволоку прямо по снегу. Всё ради твоей защиты, не сомневайся.

***

Мы прошли ворота аккурат перед обозом из трёх крытых повозок, спускавшихся с гор. Стражники отмахнулись от нас, пропуская внутрь: их больше интересовали хельгландские купцы, с которых можно было содрать лишнюю монетку-другую себе в карман. Мы и не настаивали на досмотре, неспешно пройдя мимо и постаравшись смешаться с толпой, но с Рейнаром это оказалось не просто.

Высокий и плечистый, да ещё и с серебряными волосами, он выделялся на фоне людской толпы, как акулий плавник посреди легко волнующегося моря. Плащи цвергов ещё больше подчёркивали нашу инаковость: короткие, они выглядели заметно лучше по качеству шерсти и неброской, но изящной отделке серебряными нитями по краю. Поэтому когда всадник без лишних слов свернул к первой же ювелирной лавке, я не подумала спорить.

Хозяин — щуплый мужичок лет шестидесяти с жилистыми руками и подслеповатыми глазами — долго осматривал остатки моих украшений, вытащенных со дна сумки.

— Тридцать серебряных пфеннингов.

По нахмурившемуся всаднику даже мне стало понятно: слишком дёшево.

— Тридцать пять. — Хозяин тоже разглядел недовольство во взгляде Рейнара, но желание торговаться преобладало.

— Идёт, — вдруг согласился всадник и добавил: — Ещё кожух и два тёплых плаща сверху.

Мужик попытался выжать лишнюю монету-другую, но Рейнар был непреклонен.

Пока всадник примерял новую куртку, я, заскучав, вышла на крыльцо. Всё поражало живостью жизни. Почему-то мне казалось, что средневековые города должны быть грязными, вонючими, с домами, покрытыми гнилой соломой — и, наверное, в сезон дождей это так и было, но сейчас Хёльвег полнился морозной свежестью полдня, шумом людских голосов и яркостью черепичных крыш. Грязь на улице замёрзла колдобинами, лошади чудом не ломали в них ноги, а люди, поскальзываясь, то и дело ругались. Я, закутавшись в новый плащ, топталась на месте.

Мастерская ювелира ютилась на краю небольшой площади, где как раз собирался народ. Голосистый юнец в ярко алой шапчонке, лихо сдвинутой на макушку, что-то вещал с помоста. Заинтересовавшись, я подошла поближе.

Судя по потемневшей древесине, подмостки возвели давненько, а бурые потёки на досках явно намекали, что сооружение используется по прямому назначению. Парнишка надрывался во всё горло, без остановки повторяя короткую речь.

— По велению градоначальника сорок золотых пфеннигов будет выдано тому, кто укажет на молодую сероволосую девицу в сопровождении мужчины! Госпожа росту среднего, глаза имеет светлые, характер упрямый, одета в мужской костюм. Её защитник беловолос, что поднятый из могилы драуг, и выше обычного человека на голову. Ежели таковые будут найдены, для получения награды сообщите о них в ратушу!

Вот чёрт! Неужели это про нас?! Тихонько ругнувшись себе под нос, я ещё глубже натянула капюшон и медленно попятились. Надо убираться отсюда и поскорее! Когда чьи-то цепкие пальцы ухватили меня за локоть, я чуть не заорала и принялась вырываться.

— Тихо ты, — прошипел мне в ухо Рейнар, прижав к себе, словно пылкий возлюбленный — вот только его голос обжигал холодом, а не страстью. — Нас и так ищут. Хочешь облегчить всем вокруг работу?

— Конечно, нет! — Я с яростью вырвала руку из его хватки. — А ты перестань подкрадываться! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Говорила же, надо было идти в горы. Теперь мы тут как в ловушке.

— А если продолжишь орать, то она захлопнется, — сквозь зубы проворчал всадник.

Он перехватил меня за плечо и потащил в проулок между домами. Признав его правоту, я следовала молча, но внутренне закипала от раздражения.

— Они ищут девушку в сопровождении мужчины с белыми волосами, — продолжил Рейнар, пропуская меня вперёд, а сам проверил, нет ли «хвоста». — И это легко изменить.

Не успела я удивиться, как Рейнар кинул мне в руки мешок. Спрятавшись за кучей дров на чьём-то заднем дворике, я торопливо распотрошила содержимое. Дублет на пару размеров больше моего — и на десяток лет старше; грязная, замусоленная шапка, к которой даже прикасаться не хотелось, и склянка с черной жижей внутри. От одежды несло затхлостью, словно ещё миг — и она истлеет прямо в руках.

— Если ты собрался вырядиться побирушкой, то не хватает важной части костюма — кружки для подаяний, — ядовито усмехнулась я.

— Это тебе. Переодевайся.

Я вытаращилась на всадника, от возмущения позабыв все ругательства. Моя одежда и так была далеко не от кутюр, но нацепить на себя уж совсем откровенные обноски?!

— А это моё. — Рейнар забрал склянку.