Избранница Дикой Охоты (СИ)

В соседнем помещении гремела посуда, хрипло ворчала женщина, то и дело покрикивая на кого-то. Вдруг дверь распахнулась, и нас чуть не сбил перепачканный в саже мальчонка с пустым ведром. При виде меня он охнул, отскочил в сторону. Ведро покатилось по полу, а в щель от медленно закрывающейся двери я заметила огромный очаг на полстены. В подвешенном за крюк котле томилось какое-то кушанье.

Я хмыкнула. Аутентично. Сам замок, одежды тех немногих обитателей, что я уже видела, окружающая обстановка навевали воспоминания об исторических фильмах. Неужели Николай решил подержать меня недельку в компании реконструкторов: авось, без канализации, такси и пиццы стану сговорчивее? Но зачем тогда нужны были те бандиты в подворотне?

Шикнув на мальчишку, девушка увлекла меня вглубь замка, мимо кухни, по длинному коридору, освещённому такими же масляными фонарями, как тот, что она держала в руке.

Начав отогреваться, я завертела головой, запоминая путь наружу: коридор, комната, ещё одна, три ступеньки, поворот налево и пустая зала, в которой по всем канонам кино должны проходить шумные пиры. Но девица не дала осмотреться. Отперев ключом низкую дверцу в самом неприметном углу, она проворно нырнула в открывшийся проём. Узкая винтовая лестница уходила куда-то ввысь. Я задрала голову, пытаясь разглядеть её окончание, но дальше пятачка под ногами ничего не увидела.

С подсчёта ступенек я сбилась на пятом десятке. В боку закололо, в груди захрипело, но я хотя бы согрелась.

— Только тихо, миледи, — прошептала девушка, открывая дверь, в которую упёрлись последние ступени. — Если милорд Эдвин — а ещё хуже, господин Дитмар — проснётся… Но вы и сами знаете, чего уж.

Хотелось спросить: «Кто-кто?», — но мои сил хватило лишь на то, чтоб оперевшись о ледяную стену, с трудом подавить кашель.

Служанка — кто ещё бы стал так беспокоиться о «миледи»? — жестом поторопила меня и тут же быстро захлопнула дверь. Я замерла посреди коридора, погружённого во мрак, лишь в редкие стрельчатые окна попадал свет луны. Притворяться, что знаю, куда идти, не было смысла: девица на цыпочках подкралась к третьей по счёту двери, толкнула её и первой заглянула вовнутрь, лишь потом приглашающе махнув мне рукой.

— Идите в ванную, миледи, а я разбужу Фанни, она поможет раздеться.

Я же, застыв посреди просторной комнаты, разделённой на приёмную и спальную часть деревянными панелями, нашла в себе силы наконец расставить точки над ё.

— Какая Фанни? Кто ты? И где Николай?

Девушка вытаращилась на меня, словно привидение увидела.

— Так Фанни, девочка-помощница… Вчера молоко на ваше платье пролила, не помните что ли? А я Анита, служу миледи уже пятый год, мы ещё в детстве в прятки вместе играли, пока батенька ваш — простите, милорд Эдвин, — не осерчал, что вы с безродной девкой по конюшням носитесь. И как вы сказали? Нико-о-ла-и-и? — Служанка старательно коверкала имя, словно и впрямь впервые слышала. — Не знаю такого. И звучит-то как чудно, он бендитец из-за моря что ли?

— Прекрати нести ерунду, — зло огрызнулась я. — Это всё выглядит очень правдоподобно, но мне нужно с ним поговорить. Или кто здесь за этот цирк отвечает?

— Какой цирк? — снова не поняла девушка. — Бродячий театр месяц уж как уехал, миледи, а трюкачей только к Сияющей ночи ждут…

Притворялась она так искусно, что не будь у меня чётких воспоминаний о произошедшем на кладбище и в подворотне, я б и сама усомнилась в том, что знаю Колю.

— Всё, хватит этой комедии! — Я решительно протянула руку — Сейчас я вам такой отзыв об обращении с клиентом оставлю — замучаетесь оправдываться! Ну-ка давай сюда телефон!

Последнее слово, прозвучавшее так по-русски, заставило вздрогнуть даже меня. Что за чушь? Я скороговоркой прошептала:

— Смартфон, вода, электричество, хлеб, интернет, сахар…

И не поверила своим ушам. Одни слова звучали привычно, а другие иначе, словно я говорила на двух языках сразу. Вот только второго из них я не знала. Мягкий, певучий, он не походил ни на французский, ни на итальянский — вообще ни на один из тех языков, что я когда-либо слышала. При этом я с лёгкостью думала на нём, переключая мысли с русского на неведомый и обратно, а уж в речи и вовсе не замечала разницы, если не концентрировалась специально.

Анита торопливым жестом прижала два пальца к губам, а затем ко лбу, будто в молитве, и осторожно спросила:

— Там, в роще, вы случайно не ударялись головой, миледи Агата?

— Вот! — Я ухватилась за собственное имя, как утопающий за корягу в бурной реке. — Ты знаешь, как меня зовут! Откуда? Признавайся, это Николай всё подстроил?

— Создатель с вами, миледи… — Лицо девушки вытянулось, а взгляд испуганно заметался между мной и дверью. — Вас зовут миледи Агата Харт. Ваш отец, лорд Эдвин Харт, владелец этих земель. Это все знают. Но я не понимаю, о каком Никола-а-йе вы говорите, — жалобно всхлипнула она.

— Проклятье! — Я шумно выдохнула.