Избранница ночи

Еще больше ей хотелось, чтобы Келемет с Сиэри хоть раз приехали навестить ее в доме Джергеза. Собственно, и сейчас она везла им приглашение от старого советника — и всерьез была намерена уговорить родителей принять его.

Девушке не чуждо было тщеславие. Она хотела, чтобы мать и отец увидели ее там, во дворце, окруженную поклонниками, исполненную достоинства и очарования, услышали, как гордятся ею наставники — ибо после первоначального упрямства Соня все же взялась за ум, прилежно впитывая все многочисленные науки, каким ее обучали, следуя разумным советам Джергеза и его милой супруги. Вскоре она превзошла в учении и дочь советника и всех подруг, так что учителя не могли нарадоваться бывшей строптивице.

Причем Соню интересовали не только исконно женские умения и премудрости, хотя и тонкости этикета, и стихосложение, и музицирование она освоила почти в совершенстве. В душе, однако, эти искусства если и не претили бывшей разбойнице, то и не вызывали пиетета, ибо она почитала их пустыми забавами, уловками, кои служат девицам, как стрелы лучнику, лишь для древнейшей охоты. Охоты на мужчин — на поклонников, женихов, мужей, а позже… на любовников.

Соню мало интересовали мужчины. И уж менее всего, в отличие от подруг, ей хотелось бы охотиться за ними, заманивать, завлекать в свои сети, опутывать чарами… словом, исполнять все то, что прочие девушки почитали смыслом своего существования и без чего не мыслили жизни.

Женщины, окружавшие Соню, изначально мыслили себя слабыми, зависимыми. Им и в голову не приходило полагаться на собственные силы, дабы достичь каких-то целей… да и целей-то у них не было, кроме одной-единственной: как можно более удачно выйти замуж. Мужчина был для них и целью, и средством. Он должен был дать супруге и положение в обществе, и богатство, наполнить ее жизнь смыслом и значением.

Соня была иной. Даже в самые юные годы она знала: если возжелаешь чего-то — добейся этого сама! He жди ни помощи со стороны, ни снисхождения, ни поддержки.

Это помогло ей среди майранских разбойников, и даже Хункар, который был на пять лет старше сестры, преклонялся перед ее волей и отвагой. Та же уверенность в своих силах не оставляла девушку и позже.

Нет, ей не нужен никакой мужчина, чтобы получить все, чего она хочет. Что она возжелает — возьмет сама!

И потому в доме Джергеза куда больший интерес представляли для нее совсем иные науки, нежели те, коим предпочитали обучаться прочие девицы. И когда ни один наставник не мог дать ответа на многочисленные мучавшие ее вопросы, она закрывалась в обширной дворцовой библиотеке, закапывалась в толстенные, пахнущие пылью фолианты, пытаясь самостоятельно разобраться во всем, что ее интересовало.

А потом отправлялась на задний двор, где обучали стражников-новобранцев. Там сперва косо смотрели на рыжеволосую воспитанницу советника, сопливую девчонку, вознамерившуюся вдруг мешать взрослым мужчинам в их занятиях… но когда десятник стражи увидел, как лихо она метает ножи, как ловко управляется с коротким гирканским луком и мечом, то развел руками и, с дозволения Джергеза, допустил ее к занятиям.

И даже скакать верхом Соня обучилась по-мужски, а не так, как заставляли всех прочих девушек из хороших семейств — в высоком, скорее напоминавшем скамеечку седле, в котором можно было лишь чинно трусить, преисполнившись достоинства… тогда как рыжеволосой красавице мечталось лететь во весь опор, так, чтобы хлестал в лицо горячий ветер и трепал за спиной непокорные кудри… Правда, такую роскошь она могла позволить себе лишь здесь, в Салафре.

Соня чуть заметно улыбнулась при этой мысли. Как хорошо будет посостязаться в скачке с братьями и с отцом! Келемет держал превосходных лошадей. Недавно он даже подарил дочери молоденькую гнедую кобылку — жаль, что Подружку ей пока пришлось оставить в столице!.. Истинный гирканец, ее отец обожал лошадей, и ему было приятно, что дочь унаследовала от него эту страсть.

И мать будет рада… Она так тревожилась за Соню в Майране. Но теперь тревога покинула ее чело. Соня с Сиэри за последний год узнали друг друга лучше, чем за всю прошлую жизнь, стали почти подругами. Мать рассказывала ей о детстве, проведенном в Ванахейме, о том, как приехала с родителями в Туран, как встретилась с Келеметом — чтобы уже больше никогда с ним не разлучаться… При этих воспоминаниях серые, как северные льды, глаза матери теплели, голос лился напевно, она казалась совсем юной девочкой, заново переживающей все самые светлые мгновения своей жизни.