Избранница ночи

Заревели трубы, и колонна всадников в черной аквилонской форме утратила свой четкий порядок, но через некоторое время вновь восстановила его, и теперь уже двойная цепь воинов разворачивалась по полю подковой, охватывая фланги двигавшейся им навстречу боссонской конницы.

Гимаэль, находясь в центре войск, удовлетворенно поглядывал на солдат, любуясь выучкой своих войск.

«Все-таки аквилонская армия непобедима,— с гордостью подумал он.— А теперь и подавно».

— Они готовы к бою! — Тиганаса остановил коня рядом с командующим, заставив расступиться свиту.

Гимаэль повернулся на его голос и увидел, что два рыцаря в золотой и черной масках прямо и неподвижно сидят в седлах огромных белых коней. Ему на миг стало как-то неуютно и зябко от одного только вида призраков, а подкравшуюся было опять мысль о возможном переходе их на вражескую сторону он отогнал с таким трудом, что на его лбу даже выступили капли пота.

— Хорошо! — хрипло сказал Гимаэль, но овладел собой и крикнул уже более звонко: — Вперед!

Сразу вырвавшись на пару корпусов вперед, он чуть осадил своего коня и дальше сосредоточенно и хмуро скакал в окружении двоих офицеров. Чуть правее с тяжелым топотом неслись белые кони черных рыцарей и Тиганаса, а слева от него развевалось королевское знамя с двумя покрашенными в красный цвет конскими хвостами на древке — знак того, что сам командующий вместе с войском идет в бой.

Это не осталось не замеченным на противоположной стороне широкого и ровного поля, которое Астамир и Кемпер выбрали для битвы с аквилонцами.

— Смотри! Сам командующий! — крикнул Кантенфлас, указывая мечом в сторону облака пыли, сопровождавшего устремившуюся к ним лавину всадников.

— Вижу! — кивнул генах.— У аквилонцев всего несколько сотен воинов! Достаточно опрометчиво с их стороны,— зло усмехнулся он.

— Рассчитывают на Мабионский меч,— заметила Соня, выдергивая из ножен клинок.— Ну что ж, черные суки, на этот раз вам пощады не будет!

Она пришпорила коня и вырвалась вперед из цепи боссонских всадников.

Астамир и Кемпер, в свою очередь выхватив мечи, поднялись на стременах и помчались следом за девушкой.

— Вперед! — Генах обернулся, отдавая команду воинам.— Окружай их с флангов.

Две подковы сходились вместе, но цепь боссонцев была гораздо длиннее, и если бы не Мабионский меч, на силу которого так рассчитывал Гимаэль, затею аквилонцев можно было бы назвать безумной: по численности они почти в три раза уступали соперникам.

— Вот они.— Астамир вырвался вперед и, обернувшись к Соне, указал рукой на группу всадников в центре войск противника.— Только не суйся передо мной! Ради всех богов! Сначала вступаю я!

Он перекинул на левую руку щит, который до этого был за спиной, и пришпорил коня. Два всадника на белых лошадях высились уже в ста шагах от него, так что можно было различить их маски: черную и золотую.

— Черный — мой! — оскалив зубы, крикнул Астамир и поднял свой меч.

Он распахнул плащ, и блестящая чешуя его кольчуги засверкала, словно серебряный водопад. В ответ со стороны аквилонских войск раздался громоподобный, леденящий душу хохот, и, словно осколок солнца, невероятной яркостью блеснул волшебный меч.

Всадник в черной маске с ревом бросился на Астамира, который с почти нечеловеческим проворством успел закрыться щитом. Раздался звон, уступавший по силе грохоту после удара молнии. Огненные искры полетели во все стороны, шипя в воздухе. Дарвиль, развернув своего коня, вновь бросился на генаха и ударил еще раз. Тщетно! Щит с легкостью отразил удар меча, и грозное оружие потеряло часть своей длины.

Соня, бросившая своего коня прямо на то место, где аквилонские знаменосцы и трубачи и свита командующего стали кругом, заслоняя Гимаэля, краем глаза увидела чье-то растерянное худое продолговатое лицо.

«Колдун! — вспомнила она.— Наверняка понял, гад ползучий, в чем дело!»

Она бросилась на него с поднятым мечом, но откуда-то сбоку вырос Кантенфлас с искаженным от гнева лицом.

— Колдун! — крикнул он Соне на скаку.— Один я могу с ним сладить! Оставь его мне, для тебя здесь еще найдется достаточно работы!

Еще один удар грома заставил содрогнуться всех. И тут же рев сотен людских глоток пронесся над полем битвы: торжествующий и победный крик боссонцев и вопль отчаяния и горечи со стороны аквилонской цепи. Меч черного рыцаря укоротился настолько, что стал длиной не больше кинжала.

— Все пропало, Дарвиль! — услышала Соня горестный крик.— Они нашли его!

Прямо на нее мчался всадник в золотой маске. Оскаленный рот мертвеца был сведен судорогой горькой усмешки, предчувствием окочательной гибели, а может быть, еще чего-то более худшего и неведомого.