Избранница снежного альфы

– Я тебя выпорю тогда уже точно. Я тоже всё сказала. Восемнадцать лет, а ума, как у десятилетней. Да у десятилетней и то больше! – сорвалась мама, хотя явно очень старалась сдержаться.

Где-то здесь мне стоило просто согласиться.

Но…

– Ну, ладно. Сделаю, как ты сказала. И дальше что? Вам с отцом станет легче? Когда отругаете. Или может мне всю жизнь около вас сидеть? Несомненно это решит все мои проблемы с тем, что я бестолковая и ни черта у меня в этой жизни не получается! – окончательно психанула.

– Мне станет легче, когда ты перестанешь говорить глупости, Карина. И ещё легче, когда я увижу свою дочь целой и невредимой. Все нервы выпила за последние месяцы. Дома жди, сказала. Всё.

Ответом ей послужило… рычание. Хотя она его всё равно не услышала. Отключилась. Ровно в ту секунду, когда телефон в моей руке с треском смялся пополам.

А ещё дико захотелось куда-нибудь подальше. Точно не в город. В лес. Где нет никого. Свобода. И шальной ветер, подхватывающий стремительный шаг, а потом и бег… Он обнимал, дарил лёгким больше кислорода. И я вдыхала глубоко-глубоко, полной грудью, наслаждаясь его шёпотом, ощущением морозной свежести скрипящего под лапами снега, щебетанием птиц, прячущихся на ветках, высоко-высоко… И он. Белоснежный, как тот же снег. Сильный и быстрый, как ветер. С глазами цвета самой первой весенней травы. При взгляде в них, холод отступил. Простое щебетание птиц стало настоящей музыкой. А запах… запах был знаком, но мне никак не удавалось за него зацепиться. Казалось бы, ещё чуть-чуть и пойму, кому принадлежит столь дивный аромат. Но тот снова и снова ускользал от меня. Это начинало злить. Как и тот факт, что несмотря на всю близость, волк не подпускал к себе. Помимо тяги, в нём ощущалась агрессия по отношению ко мне. А я не понимала её причин. Ведь Он – моя пара. Тот, кто предназначен судьбой. Но почему же Он тогда не желает этого признавать? При этом не уходит. Продолжает кружить рядом, наблюдая за мной, следя, неотступно следуя на расстоянии, не подпуская других волков ко мне ближе, чем на сотню шагов. То, что и другие учуяли новую волчицу, я всей своей сутью ощущала. Как и слышала их приветственный вой, тяжёлую поступь, что нетерпеливо кружила вокруг нас на расстоянии. И не то, чтоб мне действительно хотелось к ним самой приблизиться, но и терпеть такое форменное издевательство тоже надоело!

Недовольно рыкнув, я бросилась в сторону, к другим волкам. Вот только и трёх прыжков сделать не смогла. Придавило огромной тушей так, что не выбраться, сколько ни бейся. Чужие зубы сомкнулись на холке в предупреждении. Им же стало и продолжительное рычание. Но я не сдалась. Рыкнула в ответ столь же недовольно. Чтоб отпустил. Или уже присвоил. Зубы белого волка сжались крепче, царапая нежную кожу. И снова я зарычала, изворачиваясь в попытке освободиться. И ведь почти получилось. Я смогла вырваться и даже отбежать подальше. И не сразу поняла, что кое-кто просто позволил этому случиться. Играл со мной, как кошка с мышкой. Лишь когда снова настиг, на этот раз не просто прикусывая, а кусая по-настоящему и отмечая, осознала, что белый волк просто выжидал.

И всё. Окружающее просто стёрлось. Не стало никаких других волков. Даже шёпот ветра и щебетание птиц пропало для меня. Остался только громадный белоснежный зверь. Который… бессовестно свалил! Оставив скулить и выть от одиночества. Очень-очень долго. Ведь так и не удалось найти его, сколько ни плутала по лесной кромке. Даже после того, как стемнело.

А домой я всё-таки вернулась…

Прямо в таком виде. С непонятно чьей меткой. В обличье волчицы. Так и не обернулась. Уткнулась мордашкой в ноги мамы. И пусть ругает. Заслужила.

Ругать не стала. Только вздохнула и уселась рядом, принявшись ласково поглаживать между ушей.

– Всё, теперь мы ещё пять лет тебя уже в человеческом облике не увидим?

Мысль показалась заманчивой. Тогда ведь не придётся идти на занятия. Пересдавать грёбанную химию. Нагоняй от Снежного, директора и химички получать. Да и платье на новогодний бал тоже уже не нужно будет. Как и тренировать выносливость. Носись себе по лесу туда-сюда.

Никаких проблем!

Вот только…

– Ты прости меня, мам. Не знаю, почему так разозлилась и сорвалась. Я не хотела тебе грубить, – окончательно расклеилась, обнимая родительницу уже обеими руками.

Всё же в зверином обличье я ничего такого бы сказать ей не сумела. А стоило.

Мама вновь вздохнула.

– И ты. Я слишком перенервничала. Но зато ты наконец обернулась, – хмыкнула, крепко сжимая меня в ответных объятиях. – Надо было раньше тебя отравить и поругать!

– Знать бы, в чём вся соль кроется, ага, – фыркнула насмешливо, откидывая спутавшиеся волосы набок.

– Сдаётся мне дело не только в этом всём, да? – провела пальцем по следу от укуса. – Отец будет вне себя от ярости, – в очередной раз тяжело вздохнула.

– А если мы ему не скажем? – предложила тихо. – Я всё равно не знаю, что ему сказать. Если спросит, кто…

Вот теперь на меня посмотрели с настоящим удивлением, быстренько сменившимся мрачностью.