Избранница волка

– Иди… Не бойся, – мужчина явно старается придать своему тону более ласковые и спокойные вибрации. Но это то же самое, что пытаться выдать волка за комнатную болонку. Старания похвальны, но совершенно напрасны. – Мне просто нужно, чтоб ты извлекла из раны яд, – цедит он сквозь зубы и снова откидывается на землю, прикрывая веки.

Нервно сглатываю, цепляясь рукой за глиняную стену, чтоб меньше нагружать травмированную конечность и продолжаю наблюдать. Но мужчина, видимо потратив все свои силы на недолгий разговор со мной, снова впадает в забытье.

На миг мне представляется, что вместо него я сама, так же прошу о помощи, умирая, а кто-то стоит и бесстрастно смотрит на мои мучения. Становится стыдно. Стыдно и страшно.

Сжимаю на груди простой деревянный крестик, подаренный бабушкой, и осторожно начинаю приближаться. А когда до мужчины остается всего рукой подать, он внезапно распахивает веки и впивается в меня горящим взглядом. Его глаза темные, как ночь – где радужка, а где зрачок, совсем не различить. Такой взгляд пугает и завораживает одновременно.

– Что я должна сделать? – тихо спрашиваю, чувствуя, как голос сипит от страха. Я все еще не доверяю ему, но, рассудив, что удобных моментов, чтобы меня схватить, у него была уйма, делаю вывод, что этот человек тоже несчастная жертва. Как и я…

– Ты должна удалить из раны яд, – лихорадочно блестит глазами мужчина, кивая на свою рану.

– Как? – шокировано, округляю глаза. – Я не умею… Я же не врач!

– Ты должна! – твердо произносит мой собеседник. – Иначе мне не жить...

От ужаса у меня перехватывает дыхание. Кожа мгновенно покрывается липким неприятным потом. В этот момент я уже не холод чувствую, а настоящий жар. От меня зависит жизнь человека. От той, которая едва не потеряла свою собственную!

– У меня на поясе нож, – снова прикрывает глаза мужчина. – Возьми его!

– З-з-зачем? – непонимающе восклицаю. Я ведь спасать его собралась, а не убивать.

– Ты должна срезать окружающую рану кожу и выпустить кровь. Иначе яд распространится по всему телу. Я и так его сдерживаю изо всех сил, частично перетянув жгутом, частично перерабатывая защитными свойствами собственной крови, но надолго меня не хватит. Слишком велика концентрация.

Он говорит для меня совершенно непонятные и странные вещи. Единственное, что я понимаю, нужно вырезать у него кусок кожи. От этого мне плохеет, и я плюхаюсь на землю подле больного.

– Эй, девочка, ты как? – заметив мое состояние, тут же интересуется будущий пациент. – Может, ты крови боишься?

– До сих пор не боялась, – хриплю я. – Но и живого человека я тоже до сих пор не резала.

Мужчина хмыкает, сдерживая смешок.

– Ты уж постарайся. Мне просить больше некого.

Вскидываю на него взгляд и будто ныряю в черный омут. Это так странно. Словно на какой-то миг мы остаемся на целом белом свете одни. Но наваждение быстро проходит, и я беру в дрожащие руки кинжал.

– Давай, малышка! Ты сможешь! – хрипло говорит мужчина и откидывает голову назад. – И да прибудет с тобой Донар!

Глава 9

Разрезаю ножом грязный рукав, стараясь не потревожить поврежденное плечо, и обнажаю рану. Небольшой порез, величиной с мизинец, окружен почерневшей кожей и находится действительно в том месте, где мужчина точно не смог бы его достать, разве что частично.

– Видишь отмершую ткань? – уточняет раненый. – Ее нужно всю срезать, а лучше на полсантиметра больше, чтоб наверняка.

Мне снова становится плохо. Тошнота липким комком подкатывает к горлу.

– Я… не смогу, – испуганно сглатываю, вытирая ладонью вспотевший лоб.

– Сможешь! – с губ мужчины срывается рык, заставивший меня вздрогнуть.

Этот резкий возглас моментально приводит в чувства. Он прав. Самому ему не справится, есть только я, и мне нужно взять себя в руки. Да, страшно. Да, жутко. Но не невозможно. И жизнь человека важнее моих всяких “не могу”.

Прикладываю острие к коже и надавливаю. В первую минуту дрожащие пальцы подводят, и я нечаянно чиркаю лезвием себя по левой руке, которой придерживаю пылающее жаром плечо. Из ранки тут же выступает алая кровь.

– Не получается, – тихо шепчу.

– Давай сюда, – отбирает у меня нож мужчина и сам делает первый надрез. – Дальше сама. Мне не видно…

То, что я делала дальше, напрочь стирается из памяти. Я словно превращаюсь в кого-то совершенно другого – собранного, хладнокровного, беспрекословно выполняющего четкие указания, озвученные хриплым шепотом. Не уверена, что смогла бы повторить подобную операцию еще раз. И уж точно уверена, что не смогла бы справиться настолько хорошо без тихого спокойного голоса, руководящего моими действиями, подбадривающего, дающего силы.

Черная кровь, наполненная ядом, уходит в глинистую землю пещеры, мгновенно впитываясь и оставляя после себя лишь темные пятна. Мужчина устало опускает голову на землю и переводит дыхание. За все это время он даже ни разу не поморщился, словно не его резали по живому. Стальные нервы. Стальная воля.