Избранное

Когда татаро-монголы уходили с русской земли, им хотелось оставить по себе какую-то память. Чтоб потом о них говорили:

— А помните, как у нас было при иге? Эх, золотая была орда!

Смотря с чем сравнивать. По сравнению с нынешними, орда была действительно золотая.

Хан Ахмат, большой души человек, высказался в том смысле, что оставить надо не какую-то мелочь, а что-то большое, может быть, даже великое. И тут он вспомнил, что великое по-монгольски — чингиз, и очень обрадовался:

— Оставим-ка мы им на память наше великое чингиз. Пусть у них отныне все будет с нашим великим акцентом.

Так оно и случилось. Уже первый русский царь был не просто Иван, а Чингиз Иван (Иван Великий). И первый русский император был не просто император Петр, а Чингиз Петр (Петр Великий).

А когда наступила Чингиз-революция (Великая революция) и в стране стали строить Чингиз-социализм (Великий социализм), тут уже что ни чин, то чингиз, хоть и малый чин, а чингизом себя воображает. И все, что в стране делалось, было чингиз, то есть с акцентом не то ига, не то нашествия.

А потом грянула Чингиз-демократия. Тут уже и чином быть не надо. Кто ни пожелает, тот и чингиз. И была бы эта орда золотая, но все золото исчезло неизвестно куда.

И тогда началось нашествие на другие страны. Чингиз-нашествие. Но теперь уже ничего не завоевывая, а просто завывая:

— Мы стары, как татары, мы голы, как монголы… Подайте сколько не жалко на наше светлое будущее, на нашу великую орду!

ДИСТРОФИКИ

* * *

Перестраиваем прошлое, реставрируем историю,
Что-то мы не так в ней прожили, как прожить бы это стоило.
Сколько было понаверчено и нелепого, и страшного…
Впереди ж у нас намечена перестройка настоящего.

Эх, благие вы намеренья — хоть дорогу в ад вымащивай!
Ведь к тому, пожалуй, времени прошлым станет настоящее.
И опять — ну что хорошего? — поглядев, чего настроили,
Перестраивать нам прошлое, реставрировать историю.

* * *

Барокамеры, барокамеры, голубой небосвод.
И бараки, и камеры — вот наш истинный взлет.
Обошлась нам недешево эта звездная высь,
Перестраивать прошлое было легче, чем жизнь.

Голубая история, голубые пути,
Сколько мы перестроили у себя позади, —
Там, где все было прожито по-другому, не так,
Строя светлое прошлое для ушедших во мрак.

* * *

Несовершенство государства
Пускай не ставят нам в вину.
Мы строили его по Марксу,
Построили — по Щедрину.

И это было не случайно:
Хоть Маркса каждый почитал,
Для нас любой градоначальник
и «Манифест», и «Капитал».

* * *

Все «хорошо» и «плохо» уходят в мир иной.
Была моя эпоха повернута спиной
Ко всем своим кошмарам, пожарам и ветрам,
И к красным комиссарам, и к белым юнкерам.

Мы все еще в дороге — и люди, и страна,
Но где ж лицо эпохи? Кругом одна спина.
И как же мы узнаем, куда наш путь ведет,
Когда мы отступаем, когда идем вперед?

* * *

Луна равнодушная светит,
Лениво кукуют кукушки.
Сижу на вершине столетия
Над книгой Дантеса «Мой Пушкин».

Как жаль, что к серьезному чтению
Сегодня пропал интерес
И может возникнуть сомнение,
Где Пушкин, а где Дантес.

КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЗЕМНОГО ШАРА

На Земле было много цивилизаций, но всем им мешало то, что Земля круглая и что она вращается вокруг Солнца.

То, что Земля круглая, уже в самой первой цивилизации обнаружил ученый Фифагор, подвергнутый за это публичному осуждению. Потому что когда Земля круглая, по ней неудобно ходить, все время куда-то сваливаешься.

Но Фифагор сказал: