Избранное

В невыносимо тяжелое для него время эмиграции Фюрнберг сумел создать свои самые сильные вещи. Он работает над лирическими циклами «Ад, ненависть и любовь» (1943) и «Эль Шатт» (издано посмертно в 1900 году), пишет «Новеллу о Моцарте» (1947), две больших поэмы — «Брат Безымянный» (1947) и «Испанская свадьба» (1948), трудится над романом «Отпуск».

Лишь в начале 1946 года, преодолев многие препоны, Фюрнберги получили возможность уехать из Иерусалима. Но им еще было суждено пробыть три месяца на краю Синайской пустыни, в лагере Эль Шатт, созданном в 1943 году английскими военными властями для югославских партизан, вывезенных с берегов Адриатики. Несколько лет тридцать тысяч «спасенных» ютились в палатках, не защищавших ни от зноя, ни от ночного холода, ни от песчаных бурь, страдали от болезней, от недостатка пищи. Тут были загублены сотни детских жизней, смерть лютовала и среди взрослых. Это был ад. Но поэт сумел здесь почувствовать величие и красоту отважного человеческого сердца — партизаны не сдавались, они героически боролись со смертью. Воплощением их веры в победу была сиявшая над лагерем пятиконечная звезда — символ Советской страны, символ свободы. Стихотворный цикл «Эль Шатт» был, по сути дела, лирическим дневником Фюрнберга.

Замечательный сборник стихов «Ад, ненависть и любовь», в котором талант автора проявился, пожалуй, с наибольшей силой, был также своеобразным дневником, но в то же время и летописью переживаний многих борцов за самые прогрессивные идеалы нашего времени. Здесь уже налицо высокий реализм, характерный для поэзии зрелого Фюрнберга, — реализм, обогащенный идеями социализма.

В лирике поэта тех лет очень много говорится о страданиях, о душевной боли, вызванной безграничным горем людским: «Ведь мы не камни, нам безмерно больно. Невмоготу все время быть примером, хотя примера требует эпоха». И все же автор никогда полностью не отдается скорби. И не потому, что ему присущ бездумный оптимизм, — в основе его веры в победу прогресса над варварством знание законов исторического развития.

Фюрнберг обычно начинает свои стихи с описания переживаний, рожденных какой-нибудь частной, даже обыденной ситуацией, а затем, увлекая нас стремительным потоком разнообразнейших ощущений, все усложняющихся многогранных ассоциаций, подводит к широким философским обобщениям. Вот известное стихотворение «В парке Монца», оно начинается строками, передающими глубочайшую любовь к родине, тоску по ней. Поэта терзает не только ностальгия, его обжигает мысль о множащихся жертвах фашизма. Отсюда исполненный горечи возглас: «О, в этот век остаться человеком — превыше сил людских!» Далее элегические строки переходят в иные — ликующие, подобные античному гимну, страстно воспевающие «праздник жизни». Нет, перед нами не просто смена настроений, овладевающих художником в те или иные моменты. Фюрнберг стремится передать диалектику развития своих чувств. И главное для него — утверждение мужества, призыв к противоборству губительным силам, угрожающим жизни.

В приверженности поэта ко всему земному, в его восприятии человеческого существования как извечной жажды созидания, тяги к преобразованию сущего, есть нечто от лучших традиций немецкой классической литературы, и в первую очередь от гуманистического наследия Гете. С годами творчество этого величайшего немца стало оказывать на Фюрнберга все большое влияние, между тем как духовный мир Рильке постепенно утрачивал свою магическую власть над его душой. Автор «Ада, ненависти и любви» все чаще полемизирует с Рильке, полемизирует и тогда, когда обращается к его образам, следует мелодическому строю его стихов, даже интонациям.

Глубокое проникновение в самые различные сферы бытия — в частности духовного бытия человека — свойственно всей зрелой лирике Фюрнберга. Споря в стихотворении «К влюбленным в поэзию» с ревнителями «чистого искусства», утверждающими, что только художникам, равнодушным к борьбе добра и зла, дано чувство прекрасного, поэт восклицает, что и он страстно влюблен в красоту, в соловьиную трель и восход солнца на море. Однако магнитная стрелка его сердца не может не указывать при этом на грандиозные катаклизмы нашей эпохи.

О месте искусства в современном мире Фюрнберг полнее всего сказал в поэме «Брат Безымянный». Лирический герой ее, душевный мир которого раскрыт во всей сложности и противоречивости (поэма построена как сплошной внутренний монолог героя), — по существу двойник автора, его брат, но в то же время это «брат безымянный». Перед нами обобщенный образ художника, который долго бродил в лабиринтах декадентского искусства, но в конце концов понял, что его призвание быть вместе с теми, «чьи руки переделывают мир». Не случайно Стефан Хермлин и Франц Фюман, да и многие другие поэты ГДР, увидели в «Брате Безымянном» правдивое отражение их собственного творческого пути.