Избранное

— Уж он так старался… — вспоминала со слезами дебринская Анютка. — А я вовсе обеспамятела. Под утро хватилась: где наш спаситель? Увели! Я в сельсовет — не отдают! Велят, чтобы Хозяин пришел. А разве ему отдадут? Ему не отдадут. Как нам теперь в глаза-то ему глядеть, Хозяину…

Автобус остановился в Ермакове напротив сельсовета. Возле высокого крыльца понуро стоял привязанный к резному столбику гнедой конь. Дебринская Анютка кинулась к нему, обняла за шею. Конь обрадовался, заржал.

«Да ведь это он, гнедой дикарь с лесной поляны!» — осенило Володю.

Из окна сельсовета выглянул сердитый человек в стальных суровых очках.

— Вот и Дебрь припожаловала! — ехидно провозгласил он, обращаясь к кому-то в комнате. — Сейчас мы им устроим очную ставку!

«Кто там у них? — заволновался Володя. — Неужели сам Хозяин, как его величают бабули? Но ни он меня не знает, ни я его. Придется ориентироваться по ходу разговора. Определить ситуацию и действовать…»

Володе очень помогло экспансивное поведение его спутницы. Пока она размахивала своей хворостиной, припоминала сельсоветчикам все прошлые обиды, Володя огляделся. Типичная конторская обстановка. Три письменных стола, деревянный диванчик для посетителей. В красном углу стол председателя, там сверкают стальные очки. На столе напротив лежат счеты с измызганными деревяшками, женщина, сидящая за этим столом, — бухгалтер. А другая, в уголке, возле несгораемого ящика, — кассир. Перед этим обществом гордо стоит подросток. Володя мысленно перебрал в памяти листки с характеристиками из блокнота Кости-джигита. «Блондин? Несомненно. Уравновешен? Вполне. Стоит и молчит. Чем и довел председателя до белого каления. Да, здесь вся атмосфера пропитана его упрямым молчанием. Следовательно, они еще ничего не знают. Я тоже не знаю, на чем он попался, но за мной преимущество: я мыслю и анализирую». Володя приосанился и заговорил нудным голосом:

— Что тут происходит? Я учитель Андрея Бубенцова и хотел бы знать.

Люди с неорганизованным мышлением никогда не отвечают на прямо поставленный простой вопрос. Сначала Володе было высказано немало горьких истин о нынешнем состоянии педагогической науки и практики. Критику школы он выслушал с легким сердцем. Володя и сам мог бы кое-что сказать о Двудворицкой школе, но, разумеется, не в этой аудитории. Хладнокровно отнесся Володя и к выпадам против него лично как негодного воспитателя. Наблюдая потихоньку за Андреем Бубенцовым, он сделал для себя очень важный вывод: этот уравновешенный блондин намерен по-прежнему не произносить ни слова. Меж тем сельсоветчики начали излагать состав преступления. Оказывается, Андрей пытался похитить лошадь, которую сельсовет конфисковал у присутствующей здесь гражданки. При этих словах Володина спутница вознамерилась что-то растолковать человеку в стальных очках, но Володя ее удержал. Как полагает Шопенгауэр, правда может подождать, потому что у нее впереди долгая жизнь. Пускай считают Андрея заурядным лошадником, а старух из Дебри пускай подозревают в укрывательстве той шайки, насчет которой участковому передавали из города особое предупреждение. Упоминание об участковом несколько смутило Володю, но, к счастью, вскоре выяснилось, что участковый уехал в город.

Все тем же скрипучим голосом Володя потребовал немедленной выдачи своего ученика, несовершеннолетнего Андрея Бубенцова. Призвав на помощь всю свою эрудицию, он цитировал опешившим сельсоветчикам уголовно-процессуальный кодекс, по которому задержание несовершеннолетнего может применяться лишь в исключительных случаях. В заключение Володя категорически потребовал, чтобы присутствующей здесь гражданке вернули телегу и лошадь.

— Присутствующая здесь гражданка, — образцово нудил Володя, — проживает на территории Ермаковского сельсовета, и вы имеете возможность ее вызвать…

Сельсоветчики растерялись. Но неожиданный удар нанесла Володе кассирша.

— А расписку напишете? — спросила она и с видом превосходства оглянулась на председателя и бухгалтершу: вот, мол, как надо действовать с такими умниками. Говорить-то они мастера, а бумажку подписать кишка тонка.

Володя, как и всякий русский человек, с опаской относился к бумаге, которую надо подписать. Однако не отступать же теперь!

— Разумеется! — Свой уверенный ответ Володя подкрепил соответствующим жестом: протянул руку и нетерпеливо пошевелил пальцами: а ну, где эта бумага? Давайте ее сюда, мне некогда с вами канителиться…

Андрей Бубенцов глядел на него широко распахнутыми ясными глазами. Дебринская Анютка состроила постную мину, чтобы не выдать своей радости. У Володи еще была возможность отказаться, но он решительно извлек из кармана шариковую ручку и погрузился в болото канцелярского стиля: «Настоящим удостоверяю, что мною взят на поруки в Ермаковском сельсовете несовершеннолетний Бубенцов А…» Лихо подписавшись, Володя проставил внизу число и месяц, подумал немного и вывел свой настоящий адрес. Он не собирался скрываться от правосудия.