Избранное

— Зембал с сыном. — Лукан невольно потер глаза, которые почему-то затуманились.

— С этим уголовником?

— С ним.

— Не лучше ли такому Зембалу, чем нам?.. — Учитель хотел было продолжать свою мучительную исповедь, но Зембалы быстро приближались. — Мне следовало бы уйти, но они, чего доброго, подумают, что я убегаю и что мы здесь строим козни, замышляем антиправительственный заговор. Теперь это модно. А Зембал не самый порядочный из людей. Сбегаю-ка я за водой, — мгновенно решил старый Кляко, так и сделал.

— Теперь гляди в оба и замечай, как это делается. Смотри! Ямку засыпают щебенкой, а потом глиной. И помалкивай, пока тебя не спросят, — вероятно, в десятый раз наставлял Зембал сына, который был выше своего отца на голову.

Сын не хотел сюда идти, нехорошо, мол, идти к тому, кого хотят вышвырнуть… Не может ли что-нибудь заподозрить Лукан? Пришлось дать разбойнику десяток самых дешевых сигарет. «И стопку!» — потребовал тот. «Вымогаешь, да? Не рано ли?»

Отец все-таки дал. Сейчас он у сына в руках. Впрочем, это ненадолго. «Вот устрою его дорожным обходчиком — сразу присмиреет. Постой, постой, что здесь надо этому седому? Что у них общего? Побежал с ведром к речке. Его место в Липинах, в школе, а он тут околачивается, с ведрами бегает, словно мальчишка. И почему у него такие волосы?»

Планицкий лавочник снял черную шляпу и крикнул:

— И мы помогать идем!

Лукан нахмурился.

— Речка разлилась, как бы из берегов не вышла, — сказал Кляко и холодно поздоровался с Зембалом: — Добрый день. — Потом обратился певуче к Лукану: — Куда прикажете лить, пан обходчик? Хорошенько показывайте.

— Сюда, пан учитель. Хватит, хватит. Всю глину смыли. Потоп устроили, как гроза.

— Потоп, говорите? Надо было предупредить. Теперь как, хватит?

— Еще чуть-чуть. Ладно. Из вас хороший дорожник получится.

— Ну что ж! Не всегда же мне быть учителем.

— Перемена не повредит.

— В самом деле не повредит.

— А теперь сюда. Лейте осторожнее. Выбоина маленькая.

— Вот как, значит — выбоина! А я называю ямкой. Выбоина! Пусть будет выбоина. Черт побери эту ямку, то есть выбоину. Теперь я угадал. Налил в самый раз и даже лучше вашего. Вот вам!

— Глаз у вас точный.

— Это верно. И тем зайцам, что обгрызли мои яблоньки, несдобровать. Осенью — пиф-паф! Принесу вам одного. Зайчатина — превосходное блюдо!

— Со сметаной.

— Разумеется, со сметаной. А еще лучше запечь с овощами. Морковь, петрушка, сельдерей, мускатный орех.

— И все протереть.

— Пре-вос-ход-но! Пан Лукан, мы сходимся с вами во всем!

— Во всем. И даже в том, что еще ведерко воды мне бы не помешало.

— Пра-виль-но! Бегу, бегу. Посторонитесь, здесь работают.

И он побежал вприпрыжку, размахивая ведром и описывая им круги.

Лукан отошел к дальней куче и принялся пересыпать щебень лопатой.

— Н-да! А… — только и мог сказать Зембал.

Все, что он увидел, показалось ему глупым и непонятным; в лучшем случае перед ним кривлялись двое придурковатых. «Пьяные они, что ли? — подумал он. — Но Лукан ведь не пьет. Однако, с каждым может случиться. Даже со священником».

— Даже со священником, — произнес вслух Зембал.

— О чем это вы?

— Ничего! Помалкивай! Гляди да помалкивай! Это называется выбоина. Запомнил? Заруби себе на носу, завтра я тебя повторить заставлю.

— Выбоина. Что тут трудного?

— Не рассуждай, а гляди. А впрочем, хватит, не гляди! Пошли домой! Лукан сегодня малость не в себе. Надрался, видно. Должно быть, седой принес бутылочку, и они вместе ее вылакали. В Липинах паленку гонят. Одному господу известно, кто и у кого там перегонный аппарат. Станешь обходчиком, пошарю-ка я в Липинах, и этого учителишку тоже на чистую воду выведу. Сами будем гнать. Идем. Ну, я пошел домой, пан Лукан. Прогулялся немного — и хватит. Здоровью не повредит! Прощайте! — Он приподнял шляпу. — Пьян, ничего не слышит. Пошевеливайся, чего стал! Седой назад идет. Пошли!

Зембал злобно дернул сына за рукав, тот проворчал в ответ:

— Не лайтесь! Чего это вы?

— Я тебе покажу «не лайтесь», дома узнаешь! Завтра сигарет не получишь! Проси не проси — не дам. «Не лайтесь!» Ишь ты, в тюрьме научился. Может, опять туда захотелось, а?

— Хоть бы и так…

В глазах младшего Зембала вспыхнул злой огонек, и он не угасал, а разгорался, словно его раздувало ветром.

— Поглядите-ка на разбойника! Отца ударить собрался, насильник?

Злой огонек все не угасал. Глаза пожелтели.

— А я-то уже хотел простить тебя, дать завтра десяток. Но теперь не дам, ни за что не дам. Я тебе мозги вправлю, так и знай, вправлю.

Сын до крови прикусил губу.

— Как называется ямка на дороге?

— Выбоина.

— Ладно, я еще подумаю, погляжу… Но о сигаретах забудь и думать, рановато еще. Как называется ямка на дороге?

— Выбоина.

— Что с ней делают?

— Засыпают щебнем.

— А потом?

— Заравнивают глиной и поливают водой из речки.

— Так и быть, подумаю еще, погляжу… А это что такое?

— Дерево.

— Какое?

— Черешня.

— Вот видишь! И что ты за человек? Не могли бы мы всегда так славно прогуливаться? Слышишь, как они смеются? Пьяные. И прилично ли учителю бегать с ведром, будто школьнику?