Избранное

Лежали на разбитом крылечке трупы бойцов: Григория Шеремета – русского парня, Хусейна Хамидова – таджика, Кабила Эмшонкулова – узбека; мучались раненые: Максуд Азимбаев, Александр Таран, Дмитрий Маркин, контуженный Ришат Талипов. Бродила с мамой по разбитой территории маленькая девочка и плакала об убитых кроличках, хрюшках, лошадках.

Пограничники несли дозор, собирали трофеи, брошенное врагом оружие: гранатомет с зарядом в стволе, пулеметные ленты, душманские фляжки для питья. На соседних участках постреливали.

Пострадавших, убитых и мать с дочкой удалось вывезти с заставы на третий день. В погранотряде героев встречали все – от мала до велика. Останки погибших выставили для прощания в Доме культуры. Укрыты защитники границы были – и русский, и узбек, и таджик – российским флагом.

А где-то в ущельях, на берегу стремительного Пянджа, у разбитых стен погранзаставы отцветали уцелевшие гранатовые деревья, красные лепестки устилали жесткую землю: гранатовый сад лил кровавые слезы…

Впереди были слезы матерей.

Мы возвращались из Таджикистана военным транспортным самолетом. Почерневшие от белого солнца пустыни и тяжелого ратного труда усталые бойцы и офицеры, летящие в центр кто в отпуск, а кто к новому месту службы, лежали вповалку на шинелях, брошенных на железный, избитый заклепками пол воздушного лайнера. У задней стенки прикрученный проволокой к днищу самолета покоился «груз-200». На железном сиденье застыла над ним в каменном безмолвии укутанная черным платком женщина. Это была жена капитана Гайнулина – Ирина Геннадьевна. А сам капитан – Олег Марленович, тридцатитрехлетний российский офицер, – и являлся этим самым «грузом». Он лежал в цинковом, запаянном наглухо гробу, который, в свою очередь был положен в деревянный ящик.

– Одного боюсь, – сказал подполковник Сараханов, сопровождавший с группой солдат боевого товарища на его родину, к родителям, – что родственники потребуют распаять цинк, дабы глянуть на покойного, а он побывал в руках нелюдей.

Что значит побывать в их руках, мы уже знали. Прежде, чем убить человека, эти звери долго и изощренно мучают «жертву»: снимают скальп, отрезают уши, губы, нос, выкалывают глаза…

«Груз-200» – страшный груз. Под этим кодом везут убитых, искореженных осколками мин и снарядов, иссеченных пулями бойцов. Под этим кодом две недели назад везли на родину, к только что родившей двойню молодой жене, останки танкиста лейтенанта Валерия Оловаренко. Он на своей грозной машине шел на выручку к пограничникам одной из застав, на которую напали боевики и душманы. Люки задраили намертво, дабы с гор ненароком не упала в них «гремучая игрушка». Но беда ударила снизу. Хитро, на растяжках, поставленный фугас взорвался под танком. Он не разорвал днище машины, а прогнул его, металлическим пузырем войдя внутрь. Оловаренко был размазан.

Об этом случае нам, отправляющимся на заставу, о которой рассказывалось выше, напомнил капитан Поляков, предоставляя для «путешествия» БМП.

– Люки плотно не закрывайте, – напутствовал он, – в случае чего через них взрывной волной наружу вышибет. И Оловаренко бы вылетел, если бы не задраился.

– Н-да, век живи – век учись. К счастью, относительно нас на сей раз практикой наука не проверялась. Что, между прочим, немало удивило хозяев заставы, куда мы прибыли:

– Неужто не обстреляли духи? Чудеса. Уж не заболели ли вражьи дети?

Нет не заболели, только за время нашего недолгого пребывания на таджикско-афганской границе, не считая нападения на заставу, о которой сказано выше, произошло около десяти стычек с врагом, с противоположного берега Пянджа боевики расстреляли пограничный дозор одной из застав. И летели, летели «борта» с печальным «грузом-200» в многострадальную Россию из солнечного Таджикистана, некогда братской нашей республики, а теперь суверенного государства.

На таджикско-афганской границе – фронтовая обстановка. Выстрелы из боевого оружия гремят днем и ночью. О «боях местного значения» в штабы непрерывно идут донесения.

Сопровождая колонну машин до одной из застав, нарвался на вражескую заставу старший лейтенант Умар Куватов. Ведомая им боевая машина пехоты была подбита из ручного противотанкового гранатомета. Куватову оторвало ступню левой ноги. Колонне грозила гибель, но истекающий кровью старший лейтенант сумел дать прицельную очередь из пулемета по боевикам и уничтожить их. Теряющего сознание офицера вытащил из горящей машины механик-водитель Сергей Степанов. Они сумели отползти всего на несколько метров, как БМП взорвалась.

Группа из 250 боевиков предприняла попытку перейти Пяндж, ворваться на территорию Таджикистана, пройтись кровавым рейдом по кишлакам. Но подоспевшие боевые машины пехоты с десантом сорвали операцию. В схватке был тяжело ранен полевой афганский командир Казис Арвал, два его телохранителя убиты. Однако часть вражеского отряда все же прошла на наш берег, укрылась в горах. Ее обнаружили часовые боевого дозора сержанта Николая Филиппова. В завязавшемся бою сержант погиб.