Избранное

Однако дело обернулось так, что, в то время как король открыл большой бал с новой «родинкой», в то время как трещали барабаны и гремели фанфары, а весь Всякбург кричал «ура», подручный кузнеца, который к этому времени уже стал взрослым, разбил замки и освободил принцессу Кунигунду.

Юная пара пока еще где-то скрывается, но со временем, полагают, они, счастливые, наверное, выйдут на свободу… И тогда ясно будет, что все семь колдуний сказали правду.

У факира Пер. М. Лещинская

факиру вошел человек необычной внешности. Старое, изношенное платье покрывает его исхудалое тело, он босой, но каждое его движение дышит гордостью. Пергаментная кожа морщинистого лица говорит, что он стар, очень стар, а взгляд больших черных глаз серьезен и полон юношеской силы. Губы синие, потрескавшиеся, но в уголках небольшого рта прячется улыбка, полная тоски и иронии, смешанной с добротой.

Факир встает и идет навстречу гостю, что он делает редко, даже для богатых и знатных людей.

— У меня к тебе просьба, — говорит вошедший.

— Говори, чего ты желаешь, — отвечает факир.

— Сделаешь все, что я попрошу?

— Если захочу, — отвечает факир и скромно добавляет, — и если смогу.

— Ты можешь, это я знаю, — говорит незнакомец. И голос его звучит все уверенней и тверже. — Я наблюдал не однажды действие твоей силы, но это было за плату…

— А ты не можешь заплатить?

— Возможно… смогу…

— Чем же ты заплатишь? — спрашивает факир и еще раз окидывает взглядом нищего гордеца. — Ты где-нибудь…

— Украл? Нет… Не деньгами я тебе заплачу… повестью о самом себе…

— Она так интересна? Она мне пригодится?

— Интересна? Как для кого… Пригодится ли тебе, не знаю… Но она освободит тебя от усталости и томления.

— Каким образом?

— Мой приход, моя личность произвели на тебя впечатление. Я тебя заинтересовал… Если я уйду, не раскрыв рта, ты не один раз задумаешься: кто он? чего он мог желать? А время факира дорого, его мысли еще дороже! Время и мысли кормят факира!

Факир подумал немного, он проверял себя: действительно ли он так глубоко заинтересовался гостем, будет ли он думать о нем.

Посетитель тем временем отдохнул и продолжал:

— Ты стар, факир, очень стар! Все твои чувства высохли. Твое сердце ни в чем не находит отрады… Головой ты еще живешь… Мозг — единственный орган в твоем теле, который живет не только по привычке. Твой мозг еще имеет свои горести и радости, он мыслит и жаждет знаний… Уступи своей голове, пусть она получит еще одно впечатление от жизни, прежде чем ее охватит усталость и равнодушие к смерти…

— Хорошо! — соглашается факир.

Они садятся. Незнакомец начинает свой рассказ:

— В детстве я однажды гулял с отцом в горах позади замка…

— Вы жили в замке?

— Да. Мы вспугнули орла, и он взмыл к небу. «Я тоже хотел бы так летать», — подумал я вслух! «Ты тоже будешь летать, — ответил мне отец, — но не по воздуху. Воздух — не наша стихия. Мы можем жить в ней, но ею жить не можем. И летать ты будешь, — продолжал он, — в небо, но этим небом будут голубые шелковые с тканными золотыми звездами ковры в нашем королевском дворце… И ты устремишься прямо к солнцу — нашему королю. Лучи его милости теплее и ярче, но они не для всех, не для каждого встречного…»

Я потом передал эти слова моему учителю, он тоже был факиром, как ты. Его лицо осталось неподвижным, но он сказал мне холодно и строго: «Если орел хочет жить, он должен есть — тогда придется ему спуститься на землю… Пища лежит внизу, часто в грязи».

— Хорошо сказано.

— Я же его не понял и обо всем, этом разговоре забыл.

— Эти слова пришли мне на память только тогда, когда я сделался первым министром.

— Манципуци?

— Так звали меня.

— А теперь?

— У меня нет имени.

— Когда это произошло?

— Уже несколько лет… Я рад, что ты обо всем этом не слышал… Я так далеко ушел от моей прежней жизни!

Однажды я долго стоял, так низко согнувшись перед нашим «солнцем», что невольно позавидовал колоннам, которые, поддерживая своды дворца, не сгибаются…

— Ты выразил это вслух?

— Нет, мои уста еще были к этому непривычны, только мой мозг!

Я сделал нетерпеливое движение… «Солнце» это заметило…

— И ты остался жив?

— Велика была его любовь ко мне; меня удостоили званием «луны», дали мне провинцию…

— Ты был доволен?

— Некоторое время… До тех пор пока не приехало солнце, а луна не склонилась достаточно низко.

— И тогда?

— Меня низвели до положения звезды… Я получил город…

— И там ты управлял, пока не прибыла луна…

— Верно… Позвоночник с каждым разом все хуже гнулся… Я попал в Млечный Путь, среди миллионов маленьких звездочек…

— Ну?

— Все тот же позвоночник! Меня познакомили с бамбуковыми палками и прогнали с неба!

— А твой отец, гордый владелец замка?

— Он не вынес этого позора и оставил мне большое наследство; я мог бы для самого себя создать маленькое небо…

— Ты этого не сделал?

— Нет, у меня явилась другая страсть. Я желал того, чего, собственно, хотят все: чтобы другие были похожи на меня, чтобы перестали пресмыкаться.

— Опасная страсть…