Избранное

ТРИ ДРУГА

От трех десяток много ли сиянья?

Для ректора, возможно, ничего,
Но для студента это состоянье,
Тут вся почти стипендия его!

Вот почему он пасмурный сидит.

Как потерял? И сам не понимает,
Теперь в карманах сквозняки гуляют,
И целый длинный месяц впереди…

Вдоль стен кровати строго друг за другом,

А в центре стол. Конспекты. Блока том.
И три дружка печальным полукругом
Сидят и курят молча за столом.

Один промолвил: — Надо, без сомненья,

Тебе сейчас не горе горевать,
А написать толково заявленье,
Снести его в милицию и сдать.

А там, кто надо, тотчас разберётся,

Необходимый розыск учинят.
Глядишь, твоя пропажа и найдётся,
На свете все возможно, говорят!

Второй вздохнул: — Бумаги, протоколы…

Волынистое дело это, брат.
Уж лучше обратиться в деканат.
Пойти туда и жечь сердца глаголом.

Ступай сейчас к начальству в кабинет.

И не волнуйся, отказать не могут.
Все будет точно: сделают, помогут,
Ещё спасибо скажешь за совет!

А третий друг ни слова не сказал,

Он снял с руки часы, пошёл и продал,
Он никаких советов не давал,
А молча другу деньги отдал…

1964 г.

ОНИ СТУДЕНТАМИ БЫЛИ

Они студентами были.

Они друг друга любили.
Комната в восемь метров — чем не семейный дом?!
Готовясь порой к зачётам,
Над книгою или блокнотом
Нередко до поздней ночи сидели они вдвоём.

Она легко уставала,

И если вдруг засыпала,
Он мыл под краном посуду и комнату подметал.
Потом, не шуметь стараясь
И взглядов косых стесняясь,
Тайком за закрытой дверью бельё по ночам стирал.

Но кто соседок обманет —

Тот магом, пожалуй, станет.
Жужжал над кастрюльным паром их дружный
осиный рой.
Её называли «лентяйкой»,
Его — ехидно — «хозяйкой»,
Вздыхали, что парень — тряпка и у жены под пятой.

Нередко вот так часами

Трескучими голосами
Могли судачить соседки, шинкуя лук и морковь.
И хоть за любовь стояли,
Но вряд ли они понимали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь!

Они инженерами стали.

Шли годы без ссор и печали.
Но счастье — капризная штука, нестойка порой, как дым.
После собранья, в субботу,
Вернувшись домой с работы,
Жену он застал однажды целующейся с другим.

Нет в мире острее боли.

Умер бы лучше, что ли!
С минуту в дверях стоял он, уставя в пространство взгляд.
Не выслушал объяснений,
Не стал выяснять отношений,
Не взял ни рубля, ни рубахи, а молча шагнул назад…

С неделю кухня гудела:

«Скажите, какой Отелло!
Ну целовалась, ошиблась… немного взыграла кровь!..
А он не простил — слыхали?»
Мещане! Они и не знали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь!

1960 г.