Избранное

— Ну и жулье мы, — промолвил бай Ганю, покачав головой и щелкнув языком. — Как до вранья дойдет, любого старого цыгана за пояс заткнем. Ишь ты! Одиннадцать тысяч виднейших граждан! Ха-ха-ха! Зачеркните — «тысяч» — сколько останется?

— Одиннадцать человек, — ответил бай Михал.

— Столько-то наберется ли?

— Столько наберется, бай Ганю, право слово, наберется. Я сам с полицейскими ходил, собирал.

— Жулье!.. Теперь знаете что? О том, чтоб ехать обратно, и толковать нечего! Ты, Гуню, маленько адвокат. Принимайся-ка за работу: давайте сейчас же все вместе соорудим другой адрес, в честь нового… Бумага у меня есть: вот она. Только бы никто не узнал, что мы пришли просить за того мерзавца, не то пропало наше дело… Особенно твое дело, Гуню… Ежели будет другой прокурор.

Гуню кашлянул.

— Давай бумагу и перо, — тревожно промолвил он. — Следите, я буду писать.

И начал:

«Ваше царское высочество! Громы небесные обрушились на наши несчастные головы!..» — Теперь придется наоборот. Как бы это?.. Постойте… Вот так подойдет? «Небеса разверзлись и излили благодать на наше отечество…»

— Только «отечество» как-то слишком просто получается, — заметил бай Ганю. — Поставь: «Наше милое отечество».

— По-моему, тоже — без «милого» не годится, — поддержал бай Михал.

— Ладно, поставил «милое». Дальше: «Пятивековое рабство — отрадный сон по сравнению с грозным ударом». Теперь… наоборот: «Освобождение наше от пятивекового рабства — ничто по сравнению с лучезарным событием, которое порвало цепи, наложенные грозным тираном». Согласны?

— Еще прибавить бы «исчадием ада», — сказал бай Ганю. — Да ладно, потом.

— «…который наносит нам Северный враг посредством отставки нашего — о, где взять подходящие слова! — гениальнейшего вождя, этого Цицерона, этого Ньютона на болгарском небосклоне».

— Как же нам это перевернуть?.. Погодите… Вот как: «…и которым мы обязаны единственно Вашему царскому высочеству, всемилостивейшему родителю и отцу, принявшему отставку этого — о, где взять подходящие слова! — ужаснейшего мучителя, этого Калигулы, этого Тамерлана на болгарском небосклоне».

— Молодец, Гуню! — воскликнул бай Ганю, сверкнув глазами от восторга.

— Гуню свое дело знает! — польстил Михал.

— …«O tempora, o mores!..» Это можно оставить. Это, куда ни сунь, всюду на месте… «Нет, Ваше царское высочество!..» Поставим: «Да, Ваше царское высочество!.. Мы еще верим в здравый смысл доблестного болгарского народа и ждем, что он не расстанется с человеком…» Теперь вместо «не расстанется» поставим: «сотрет с лица земли», а вместо «человека» — «кровожадного зверя».

— Нет, лучше — «бешеное чудовище», — поправил бай Ганю.

— А по-моему, «геенну огненную», — предложил Михал.

— Эвон, чего выдумал! Ха-ха-ха! Откуда ж это «геенна огненная»? Нет, лучше поставим «гнусного кровопийцу», — сказал Гуню.

— Вот это другое дело! Это славно! — одобрил бай Ганю.

— «…который является олицетворением его стремлений и идеалов, всего честного, благородного, целомудренного, прогрессивного, либерального!» Теперь наоборот: «…который является олицетворением народного несчастья… всего бесчестного, мошеннического, развратного, мракобесного, тиранского!..» Дальше: «Мы никогда не поверим, что Ваше царское высочество вверит власть тем развратным предателям, тем невеждам и невоспитанным ничтожествам…» Это как повернуть? Стойте! Знаю. Вот как: «Позвольте нам, Ваше царское высочество, возрадоваться и выразить наши беспредельнейшие верноподданнические чувства по поводу того, что Вы вверили бразды правления тем благородным патриотам, тем образованным и воспитанным государственным мужам… которые днем и ночью стремятся подорвать основы нашего государственного строя».

— Как? Как? Тут что-то не то! — вздрогнув, перебил бай Ганю.

— А мы сейчас сделаем наоборот: вместо «подорвать» поставим «утвердить»… «И повергнуть милое отечество наше под вонючий сапог казака».

— Тут надо подумать! — сказал бай Ганю. — Тут загвоздка! Неизвестно, как  н ы н е ш н и е  поведут дело с Московией, черт их побери. Кабы знать, что мириться хотят, — тогда дело простое: можно много чего написать. «Царь-освободитель, царь-покровитель; единоутробные братья; пархатые немецкие евреи» и прочее такое. Да ведь какой еще ветер подует?.. Хорошо: «братья славяне», а ежели и нынешние против славян; оглянуться не успеешь: гоп — бай Ганю — предатель!.. Знаете что? Лучше давайте «вонючий сапог» выкинем.

— А чего поставим?

— Посто-ой, не спеши. Дай сообразить… Знаете что? Пока мы не знаем, какой ветер подует, давайте поставим надвое, а они пущай по-своему толкуют. Вот так вот: «И обнимемся братски и с русскими, и с немцами!..» Ну их совсем! Пропади они пропадом!

— Нет, этак не годится. Как же: «и — и»? Нешто с князем так говорят? — возразил адвокатских дел мастер Гуню.