Избранное

Через много дней она дошла до той горной деревушки над городом Фрайбургом, где когда-то состоялась ее вторая свадьба. Капеллан, совершивший тогда обряд, стал настоятелем церкви, в которую она теперь не осмеливалась войти. Нищенка попросила в доме священника кусок хлеба и села на пороге, поджидая его возвращения. Увидев его, Аполлена встала на колени в пыль и, перекрестившись, попросила исповедать ее. Священник пригласил ее на послеполуденный час в церкви. Она вошла туда, где освящен был ее грех… На коленях проползла от дверей до самой исповедальни. И там призналась, что повинна в грехе двоемужества и что брак, положивший начало этому греху, благословил сегодняшний ее духовник. Припомнил священник бракосочетание, и страх заговорил в нем. Он не знал, что делать. А женщина молила его отпустить ей грех и предать светским властям. Она все расскажет судьям и будет рада подвергнуться наказанию за свое преступление. Ибо ничего не осталось на свете, чего бы она желала.

Священник позволил кающейся переночевать в своем доме и на другой день отвез ее во Фрайбург. Там перед судьями признала пани Аполлена свою вину, рассказала, как свершилось преступление, сколько несчастья из-за этого произошло, и просила наказания себе. Во время же судебного разбирательства, которое было кратким, ибо не было нужды в допросах и пытках, женщина тихо молилась богу и всемилостивой деве Марии.

Ей был вынесен приговор, и на третий день утром Аполлену обезглавили на большой площади Фрайбурга за прелюбодеяние и двоемужество.

Позже, когда весть об удивительной судьбе бургундки, что одновременно была законной женой двух мужчин, дошла до Праги, король Карл приказал разыскать своего бывшего пажа, главного виновника преступления. Но его посол в Венеции известил, что пан Ян Ржебржик из Хоустника убит ударом кинжала в спину во время одного из многочисленных заговоров, печально прославивших этот веселый и обольстительный город, возникший из морских волн и трясин.

* * *

Король и оба его собеседника похвалили пана Бушека за его рассказ. Магистр Витек хорошо помнил этого бургундского герцога, который выстроил в Праге большой дом: во время веселых наездов герцога в Прагу магистра приглашали к нему в качестве врача.

Магистр Витек тотчас вызвался рассказать очередную историю, заявив, что его глаз врача частенько проникает довольно глубоко в человеческие сердца. И так же часто ему приходится выслушивать вещи, о которых никто другой не знает. А потому с ним никогда не случится того, что произошло с жителями Домажлиц, когда в город явилась толпа флагеллантов или самобичующихся{239}.

И магистр Витек повел рассказ о кающихся Магдалинах.

Перевод Н. Аросьевой.

МАГДАЛИНЫ

Рассказ о том, как нахлынули в Чехию толпы самобичующихся и какую сумятицу произвел их приход в умах жителей пограничного города Домажлице.

В том самом 1348 году, когда вершились у нас столь многие славные дела{240}, случилось так, что в горах на западной границе стали появляться люди, которые с громкими молитвами и воплями проходили по деревням. Они несли перед собой деревянные кресты и развевающиеся хоругви. Были это мужчины и женщины из чужих краев. Говорили они на разных языках, и одеты были одни в городскую одежду, другие по-деревенски. Были среди них жители Италия, Арльского королевства, швабы, франки и баварцы, горцы с Альп и рыбаки с берегов южного моря. Жили они братством, имущество и еда были у них общие. Некоторые из них передвигались на конях, другие на телегах, но большинство странствовали пешком. Ночевали под открытым небом или в амбарах и хлевах; они не трогали ни скота, ни свиньи, ни зерна, но смиренно просили пропитания, ради Христа Спасителя и его благословенной матери.

Этих мужчин и женщин называли кающимися, а также бичующимися, или флагеллантами, ибо тело свое они истязали плетьми, раскаиваясь в своих грехах. По примеру апостолов оставили они свои семьи и ремесла, замки и дома, избы и лачуги, сохи и стада, поля и леса, реки и море; провозглашая тщетою земное богатство, они искали царствие божие в нищете. Босые и до пояса обнаженные, проходили эти люди по деревням и городам, выкрикивая: