Избранное

Зажав рубль в кулаке, Будаев попятился к двери.

6

В эту ночь полиции удалось перехватить далеко не все прокламации…

…Поликсенья Ивановна прихворнула. Поздно вечером Абрамов выбрался проведать сестру. Александр Николаевич, тихо насвистывая, развешивал на заборе сети. Он только что вернулся с залива.

— Ишь рассвистелся, жена из постели не вылазит, а он концерты задает, — едва открыв калитку, заговорил Абрамов.

— От моих рулад Поликсенья на поправку идет.

Посидели они возле больной, затем перешли на кухню, сороковку раздавили, и Абрамов остался ночевать.

Раньше гостя проснулся Александр Николаевич, отправился за водой на самовар. Открыв колодец, обнаружил на сохнувшем ведре зеленоватый конверт. Ребячья забава? Повертев конверт, он серьезнее отнесся к письму; не было почтового штампа, кто-то ночью подложил. Почерк — не ребячьи каракули. «Старшему Емельянову». «Кто же старший?» Николай еще действительную отбывает. Александр Николаевич решил, что письмо послано ему.

Потягиваясь, сбрасывая остатки сна, выбрался на крыльцо Абрамов.

— На баловство не смахивает, — Александр Николаевич показал шурину письмо.

— Образованный писал, есть у него причина почте не доверять, — сказал Абрамов, со всех сторон оглядев конверт. — От чужого глаза и нам следует уберечься.

Войдя в сарай, Александр Николаевич опустил мешковину, заменяющую занавеску, и, выкрутив фитиль, зажег фонарь. Вскрыв конверт, он сказал:

— Листовка, на множителе отпечатана.

— Царя и богачей, наверно, пощипывают. Время тяжкое настало. Жизнь — хуже и нельзя, мастерового все, кому не лень, притесняют, — сказал Абрамов.

— «Оружейникам Сестрорецкого завода от Союза рабочих в Петербурге, — негромко начал Александр Николаевич. — Товарищи! Хотя на вашем заводе идет спешная работа, однако, как слышно, зарабатываете вы мало. Причина, конечно, та, что расценки слишком низки и неправильны. Особенно скверно в ложевой и приборной мастерской, на минных станках. В инструментальной, например, за что недавно платили 5 рублей 60 копеек теперь дают 2 рубля 20 копеек.

…Начальство ваше зазналось и не желает даже слушать справедливые жалобы рабочих. Особенным нахальством отличается помощник начальника, а негодяй Хартулари получил к пасхе награду (около 500 руб.) за то, что сделал новые сбавки и завел при заводе целый штаб дармоедов. Начальство не входит в нужды рабочих, оно старается только о том, как бы самому получить побольше. Когда же увидит, что рабочий хорошо заработал, сейчас сбавка. Всяк, мол, сверчок знай свой шесток.

Видно, что начальство обращается с вами, как с рабочим скотом, и думает, что Сестрорецк — это такая деревня, где из рабочих можно хоть веревки вить…»

Еще не кончил Александр Николаевич читать листовку, а шурин попросил повторить то место, где говорилось, что рабочие фабрики Торнтона и папиросницы «Лаферма» забастовали и не дали снизить расценки.

— Не перебивай, а то про себя начну читать, — погрозил Александр Николаевич и продолжал: