Избранное

На себе испытав обманчивость той свободы, которая строится на одиночестве, на самоизоляции, то есть, по существу, на пассивном принятии отчуждения, и осудив такую свободу, Дери, как свидетельствует цикл его новелл «Лицом к лицу» (написаны в 1933—1934 гг., увидели свет в 1945 г.), сделал для себя окончательный выбор. Новеллы изображают борьбу берлинских рабочих в тот исторический момент, когда они пытались остановить рвущийся к власти фашизм. И Дери, который в 1931—1932 годах сам жил в Берлине и хорошо знал атмосферу тех лет, путь к свободе ищет уже в познании и перестройке всей системы общественных отношений, то есть в приобщении к марксизму и рабочему движению. Он присоединяется к тем, кто «уничтожает скверну изнутри», тогда как мнимая свобода, свобода одиночества позволяла лишь приспосабливаться к условиям, то есть примиряться с той же социальной «скверной». Правда, радость обретения бездомным отшельником «дома», братской поддержки, сознание теоретической и практической правоты коммунистов, поддержка их борьбы — все это в книге «Лицом к лицу» перебивается кое-где сомнениями в целесообразности тех или иных форм, в которых ведется эта борьба. Тем не менее основное здесь — ясное понимание того, что индивидуальная свобода реально возможна лишь в сообществе связанных единой целью людей.

Эта мысль уже определяет сознание писателя, его видение жизни, и под ее влиянием он приводит нас в мир настоящих героев. Героев, свободных именно потому, что они добровольно подчиняются железной дисциплине — и благодаря этому в обстановке коричневого террора, в обстановке ночных перестрелок, арестов, убийств способны бороться за свободу других людей, организовывать забастовки, демонстрации, помогать арестованным и их семьям, идти, если нужно, и на смерть.

* * *

Дери рано порвал со своим классом, а эмиграция и затем возвращение в Венгрию лишь укрепили его убеждение, что в условиях буржуазного строя он не сможет найти себе место. Берлинские события 1931 года, как сказано выше, помогли ему понять, что он должен связать жизнь с рабочим движением: только в этом случае можно реализовать и свои способности художника.

Обстоятельства, в которых было принято это решение, описаны им в статье «О свободе писателя». «Как поступит буржуазный писатель, — спрашивает он, — который, хорошо взвесив свое положение в обществе, свое призвание, мечты и желания, отвергает данный порядок вещей? Он либо удалится в башню слоновой кости (или на какой-нибудь утопический остров), либо облачится в тогу вдохновенного барда и с огнем во взоре, с тоской на челе будет оплакивать свой гибнущий народ; либо же объективно и трезво оценит свое положение и встанет рядом с теми, чьи моральные и социальные интересы совпадают с его интересами — то есть рядом с угнетенными». Дери выбрал третью из перечисленных возможностей: он увидел свою задачу, а вместе с тем и решение своих моральных проблем в служении рабочему классу и революционному движению.

С этой завоеванной в борьбе человеческой и творческой позиции можно было обозреть венгерское общество 30-х годов и нарисовать его панораму под углом зрения важнейшего социального конфликта XX века — классовой борьбы буржуазии и пролетариата. Это и сделал Дери в первом своем большом романе «Неоконченная фраза». Начав работать над книгой в декабре 1933 года в Вене, он продолжал ее в Испании и закончил, вернувшись на родину в 1938 году. Вышла же она в свет лишь в 1946 году, после освобождения Венгрии.

Роман этот — первое фундаментальное свидетельство человеческой, идейной и художественной зрелости Дери, одна — наряду с «Ответом» — из вершин его творчества. Вот упрощенная схема романа: на одной стороне — буржуазия, у которой уже нет идеалов; образ жизни ее — образ жизни трутней и декадентов; представители ее — люди, которым наскучила жизнь, в лучшем случае — чудаки или бунтари-анархисты. На другой стороне — голодная, бесправная, но сознательная и боевая, готовая на жертвы пролетарская масса. А между двумя этими враждебными лагерями мечется отошедший от одного, приблизивший к другому, но не принятый им герой, в облике которого воплощены поиски самого писателя, его трудный путь к выбору.

Слабая сторона «Незаконченной фразы» в том, что писатель несколько идеализировал сектантские черты венгерского рабочего движения того времени. Дери сам это чувствовал. «Вышедший из буржуазии писатель, вероятно, должен остерегаться, как бы не повернуть слишком влево», — писал он в 1937 году. И все же «Неоконченная фраза» даже при своих недостатках — глубокое для того времени изображение венгерского общества.