Избранное

Старуха внезапно вся как-то сникла, грубый голос ее помягчел, приобрел женскую певучесть, а лицо так и излучало приторную любезность.

— Так точно, ваше благородие, — ответила она, — В солдатах он, сынок мой.

— Где он находится?

— Эх, кабы я знала!.. — вздохнула старуха. — На прошлой неделе пришла от него открытка с фронта, да ведь по ней не разберешь, откуда она писана. Господи, мне бы только знать, живой он или нет!

Нилашист в охотничьей шляпе одобрительно кивнул, словно был в высшей степени удовлетворен таким ответом.

— Встань-ка к стене, мамаша. Вон там, возле двери.

Лицо старухи едва заметно дрогнуло.

— Слушаюсь, ваше благородие, — проговорила она.

Темноволосая девушка с бледным лицом вдруг прижала руку ко рту и тихонько простонала. Мужчина в охотничьей шляпе повернул голову, внимательно изучил взглядом девушку, затем опять склонился над списком жильцов. Пропустив еще двух женщин, он обратился к девушке.

— Ты тоже становись к стенке! — негромко велел он. — Вон туда, рядом со старухой. Да поживее!

Полчаса спустя, покончив с проверкой документов и у мужчин, нилашист постарше знаком подозвал к себе щуплого парня, занявшего позицию в глубине подвала. О чем они говорили, не было слышно. Затем парень вышел из подвала. Нилашист в охотничьей шляпе откинулся на спинку стула, вытянул ноги; вытащив револьвер из кобуры, он положил его на стол. С запрокинутой головой, прикрыв глаза, он неподвижно сидел в этой позе до тех пор, пока отправленный по его поручению парень не возвратился в сопровождении другого нилашиста, подталкивая впереди себя сына тетушки Анны. Руки у молодого солдата были связаны за спиной, лицо и одежду его густым слоем покрывала угольная пыль.

Беременная женщина, закрыв лицо руками, громко вскрикнула.

— Молчать — чтоб не пикнули у меня! — пронзительной фистулой скомандовал низкорослый нилашист.

У привратника вся кровь отхлынула от лица, он невольно отступил назад.

— Где увольнительная? — спросил мужчина в охотничьей шляпе.

— У меня в кармане, — тихо ответил паренек.

— Ну-ка, вытащи у него!

Щуплый нилашист запустил руку в нагрудный карман паренька и вытащил сложенный листок. Мужчина в охотничьей шляпе заглянул в него, затем медленным движением порвал в клочки.

— Поддельная, — устало произнес он.

Солдат промолчал. Нилашист, стоявший рядом, с силой ткнул его в бок дулом пистолета.

— А ну, отвечай, как положено!

— Чего тут отвечать? — огрызнулся солдат. — Справка не поддельная.

— Зачем же тогда ты прятался в угольной куче? — спросил нилашист в охотничьей шляпе.

— Чтобы меня не забрали, — ответил солдат. — И чтобы справку мою не порвали.

Темноволосая бледная девушка у стены громко разрыдалась. В дальнем помещении погасла свеча.

— И свечу погасили, твари бандитские! — взревел нилашист, стоявший на посту у дверей. — А ну, зажечь немедленно, не то стреляю!

— Свеча сгорела дотла, — послышался дребезжащий старушечий голос. — Извольте обождать, сейчас другую зажгу.

— Сгорела дотла… — задумчиво повторил мужчина в охотничьей шляпе. — Пусть вон тот старичок подойдет сюда. — Он поднял руку и медленным движением указал на пенсионера-почтальона, который примостился на одной из коек в отдалении, втиснувшись между официантом и старым носильщиком. Почтальон тотчас поднялся и проковылял к столу.

— У кого вы раздобыли этот солдатский мундир? — спросил нилашист в охотничьей шляпе.

— Вон у него! — буркнул старик.

— Вы поменялись, что ли?

— Поменялись.

— А зачем? — спросил нилашист, из-под полуопущенных век глядя в лицо почтальону.

— Затем, что хватит с нас войны! — задиристо выкликнул старик.

На мгновение настала тишина.

— Не трогай его, — остановил нилашист в охотничьей шляпе щуплого напарника, который уже занес руку, чтобы ударить старика в лицо. — Что вы сказали?

— А вот то и сказал, — вспыхнув, выпалил почтальон, — что ежели этот сопляк вздумает меня хоть пальцем тронуть, то я из него все кишки повыпущу, не будь я Карой Чукаш!

Оба нилашиста помоложе громко захохотали. Тот, что был в охотничьей шляпе, не дрогнул ни единой черточкой лица.

— Никто вас не тронет, — сказал он. Голос его звучал все более устало. — Трогать мы вас не станем, а расстрелять — расстреляем. Становитесь вон туда, к стенке!

Старик не успел еще и пошевельнуться, как тетушка Анна, которая до сих пор неподвижно стояла, прислонясь спиной к стене, и не сводила своих серых, по-кошачьи сузившихся глаз со связанного сына, сделала два широких шага и очутилась у стола. Наклонясь вперед всем своим грузным корпусом, она нависла над сидящим у стола нилашистом.

— И сына моего вы тоже собираетесь казнить? — спросила она густым, низким голосом.

— Но-но, полегче! — проворчал нилашист в шляпе, а два парня помоложе, ухватив старую женщину за руку, рывком оттащили ее. — Ишь, раззявила пасть! То стояла тише воды, ниже травы…

— Да ты и мозоля моего не стоишь, мозгляк ты эдакий! — бросила старуха.

Прислонившись к стене, темноволосая девушка с побелевшим лицом медленно осела на пол.

— Вам нечего волноваться, тетушка, — сказал нилашист в охотничьей шляпе. — Вас мы казнить не станем, вы — мать.