Избранное

Как по товарищу недавней нищеты
   Друзья терзаются живые,
Так плачу я о вас, заветные листы,
   Воспоминанья дорогие!..
Бывало, утомясь страдать и проклинать,
   Томим бесцельною тревогой,
Я с напряжением прочитывал опять
   Убогих тайн запас убогий.
В одних я уловлял участья краткий миг,
   В других какой-то смех притворный,
И всё благословлял, и всё в мечтах моих
   Хранил я долго и упорно.
Но больше всех одно мне памятно… Оно
   Кругом исписано всё было,
Наместо подписи – чернильное пятно,
   Как бы стыдяся, имя скрыло;
Так много было в нем раскаянья и слез,
   Так мало слов и фразы шумной,
Что, помню, я и сам тоски не перенес
   И зарыдал над ним, безумный.
Кому же нужно ты, нескладное письмо,
   Зачем другой тобой владеет?
Кто разберет в тебе страдания клеймо
   И оценить тебя сумеет?
Хозяин новый твой не скажет ли, шутя,
   Что чувства в авторе глубоки,
Иль просто осмеет, как глупое дитя,
   Твои оплаканные строки?..
Найду ли я тебя? Как знать! Пройдут года,
   Тебя вернет мне добрый гений…
Но как мы встретимся?.. Что буду я тогда,
   Затерянный в глуши сомнений?
Быть может, как рука, писавшая тебя,
   Ты станешь чуждо мне с годами,
А может быть, опять, страдая и любя,
   Я оболью тебя слезами!..
Бог весть! Но та рука еще живет, – на ней,
   Когда-то теплой и любимой,
Всей страсти, всей тоски, всей муки прежних дней
   Хранится след неизгладимый.
А ты?.. Твой след пропал… Один в тиши ночной
   С пустой шкатулкою сижу я,
Сгоревшая свеча дрожит передо мной,
   И сердце замерло, тоскуя.

25 января 1858

Е. А. Хвостовой

Экспромт

Добры к поэтам молодым,
Вы каждым опытом моим
Велели мне делиться с вами,
Но я боюсь… Иной поэт,
Чудесным пламенем согрет,
Вас пел могучими стихами.

Вы были молоды тогда,

Для вдохновенного труда
Ему любовь была награда.
Вы отцвели – поэт угас,
Но он поклялся помнить вас
И в небесах, и в муках ада.

Я верю клятве роковой,

Я вам дрожащею рукой
Пишу свои стихотворенья
И, как несмелый ученик,
У вас хотя б на этот миг
Прошу его благословенья.

1 февраля 1858

Мое оправдание

Не осуждай меня холодной думой,
Не говори, что только тот страдал.
Кто в нищете влачил свой век угрюмый,
Кто жизни яд до капли выпивал.

А тот, кого едва не с колыбели

Тяжелое сомнение гнетет,
Кто пред собой не видит ясной цели
И день за днем безрадостно живет;

Кто навсегда утратил веру в счастье,

Томясь, молил отрады у людей
И не нашел желанного участья,
И потерял изменчивых друзей;

Чей скорбный стон, стесненный горький шепот

В тиши ночей мучительно звучал…
Ужели в том таиться должен ропот?
Ужели тот, о Боже! не страдал!

12 марта 1858

В вагоне