Избранное

— Попасть в дом к Шоу — это тебе не кот начихал. Он самая что ни на есть настоящая звезда, и все женщины от него просто без ума. Думаешь, вранье? Так вот, когда я снимался с ним на «Метро Голдвин»… — как большинство коридорных, Липер подрабатывал статистом на съемках, и поэтому часто говорил о звездах, с которыми он «снимался». — Так вот, эти девчонки-скауты пришли, чтобы вручить ему какой-то там приз, а он и говорит: «Собери-ка этих угреватых пигалиц и разложи бок о бок на съемочной площадке». И, конечно, они покрыли всю площадку, точно как в тот раз, когда тот моряк из Пендлтона свернул ему челюсть в баре Санта-Моники. Нет, я тебе говорю, Рональд Шоу — это что-то.

— Он, кажется, еще совсем молодой? — спросил Джим, перед зеркалом расчесывая на пробор свои влажные волосы.

— Лет тридцать, может. Про таких ребят никогда точно не скажешь. Да, тебе лучше знать заранее, что он к тебе будет подруливать, а ты, конечно, не станешь возражать.

— Пусть попробует! — Джим улыбнулся себе в зеркале, зная, что с таким загорелым лицом он похож на красавца-пирата. — Разумеется, я приду, — сказал он, готовый к приключению.

2

В свои тридцать пять Рональд Шоу был удивительно красив. Черты его лица были невероятно стандартными, что парадоксальным образом и делало его внешность уникальной. Темные курчавые волосы обрамляли его классический низкий лоб, придавая его лицу выражение, за которое поклонники называли его «озорник», а ненавистники — «неандерталец». Благодаря светло-голубым глазам он казался типичным «черным ирландцем», такой тип чаще всего встречается среди евреев. Его настоящее имя было Джордж Коэн. Одно время он считал, что может получить кой-какие выгоды, если его будут принимать за Джорджа М. Коэна (знаменитого композитора, исполнителя и актера), но оказалось, что это ничего ему не дает, и тогда Джордж Коэн превратился в Рональда Шоу — красивого, страстного молодого ирландца, чьи фильмы приносили деньги. Джордж Коэн из Балтимора прежде был очень беден, но теперь, когда Рональд Шоу был богат, и тот, и другой были исполнены решимости никогда не возвращаться в нищету. О низостях Шоу ходили легенды, правда, это никак не трогало его мать, которая по-прежнему жила в Балтиморе. Все, кто читал журналы о кино, знали, что мать — его «лучшая подружка» и единственная причина, по которой он до сих пор ходит в холостяках, что отвечало истинному положению дел — спросите любого фрейдиста.

Хотя Шоу вот уже пять лет был звездой, собственным домом в Голливуде он так и не обзавелся. Он предпочитал снимать огромные безликие дома, где за толстыми стенами с тщательно продуманной сигнализацией устраивал вечеринки для молодых людей. Он был по-своему осторожен, но все гомосексуалисты знали, что он — один из них. Естественно, и о других актерах ходили подобные слухи, но если даже у самых рьяных апологетов Сократова греха оставались еще какие-то сомнения относительно остальных, то с Шоу все было ясно. В великом братстве гомосексуалистов его имя всегда называлось с гордостью, завистью, вожделением. К счастью, американские женщины оставались в этом смысле в полном неведении и Шоу был для них объектом любовных фантазий, пусть и недостижимым, но таким необходимым — этакий плейбой с рекламных щитов, увеличенный в десятки раз на экранах.

Рональд Шоу добился успеха, а поскольку ничто человеческое было ему не чуждо, он пришел к выводу, что общепринятые отношения между людьми оставляют желать лучшего. Сексуальных партнеров он себе выбирал, руководствуясь соображениями физической красоты и «крутой» мужественности.

Каждый его роман начинался так, словно вновь совершалось сотворение мира, и длился меньше, чем требовалось Создателю на сотворение тверди небесной. Никто не задерживался у Шоу надолго. Если кто-то из мальчиков влюблялся в него — и пренебрегал легендой, — Шоу чувствовал себя оскорбленным и в опасности; если же какой-то из любовников продолжал восхищаться им, Шоу это надоедало. Шоу был счастлив, и если бы ему в детстве не говорили о романтической любви, то ему бы и в голову не пришло относиться к совокуплениям серьезно.

Джим был ошеломлен великолепием дома, в котором жил Рональд Шоу. Художник-декоратор выполнял работу бесплатно, но, к несчастью, их роман закончился раньше, чем он успел сделать спальни. Но первый этаж удался ему на славу: буйное испанское барокко в громадной гостиной, из окон которой открывался вид на сверкающий огнями Лос-Анджелес. Над камином, напоминавшим вход в пещеру, висел портрет Рональда Шоу, размерами в два раза превосходивший оригинал, который стоял в центре комнаты и регулировал ход вечеринки.