Избранное 2009-2012

получаю от тех, про которых я знаю – не те,

не любимые лица.

Обалдев от стыда за впустую прожитую жизнь,

загорю под луной в синеву и начну ворожить

на костях и на гуще кофейной в стакане забытом...

Приманю, изменю и составлю подробно меню

для дальнейших измен. Приучу и привыкну к вранью,

ни жива, ни убита.

С пьяных глаз мной замешан бездумно любовный раствор.

Передёрнут затвор и зачитан судьёй приговор:

"не помиловать", выметен начисто путь Долороза.

С исцарапанным лбом вверх пойду, не боясь постареть,

обману и надежду и страсть, и хорошую смерть

от превышенной дозы.

Не оставлю следа – ни на рельсах, ни в тёмной воде.

Я хочу, чтоб ты выжил, ошибкой моей не задет –

не расстроен, согрет, пусть не мной... Остальное мне похуй.

Как корнями, руками друг в друга в июне вросли,

но к июлю нам время покажет сплошные нули

той прекрасной эпохи.

мобильное

...сквозь вой мобильного звонка мой крик о помощи не слышен... венозной кровью цвета вишен стекает смуглая рука... я заплачу по всем счетам, не жди меня и не тревожься, лишь помни вкус и запах кожи, и свет, зажжённый неспроста... всё так неправильно и зло, так не должно быть и не будет... не нас двоих рассвет разбудит, побита ставка на zero... я так устала просто быть – быть, как бывают третьим лишним, не слышать, как любимый дышит, беде сдаваться без борьбы, быть лицемерной и нагой, быть силуэтом, следом, тенью, сменять глагол местоименьем, от боли выгнувшись дугой... но я пощады не прошу, от просьб отученная болью... разрез надёжнее продольный... я всем мученья приношу – тебе, себе, другим, иным – родным, невинным, невиновным... счета, оплаченные кровью, снимают комплексы вины... не жди звонка. и не звони... не режь собаке хвост кусками... не уплывёт земля под нами... не буду больше. извини.

тихотворное

Тихотворение мое, мое немое,

однако, тяглое – на страх поводьям,

куда пожалуемся на ярмо и

кому поведаем, как жизнь проводим?

           Иосиф Бродский

--------------------

Кому поведать, как уходит жизнь? Куда уходит жизнь? Маршрут неведом. Укрытая колючим жарким пледом, я выбираю – почему не жить.

Знобит, хотя на улице жара... Июньский зной кружит и жалит разум. Покончить бы с сомненьями, и разом забыть про злые вдовьи вечера.

Бессчастия ярмо мне велико, но давит и гнетёт, как по заказу. На шее узел накрепко завязан – написанной давным-давно строкой.

Стихи, так тихо брошенные мной, поводьями мне рвут сухие губы... Мой ненаглядный, нежный, нужный, любый, напуган наступившей тишиной...

Кому поведать – ведьмам? Ведунам? Кому нужны чужие боль и страхи? Но милый запах стираной рубахи "не" уберёт из слова "ненужна"...

Уйти легко. Куда труднее – быть. Немеют руки, помнящие ласку. Любимый мой, я буду быть, согласна... Лишь помоги о будущем забыть.

непрошенное

...я пробую не бросить пить. курить не бросить ведь сумела! журчанье мыслей а cappella – как перекличка по цепи: живой... убит... пропал... устал... "charmant, mon cher" – скрипит шарманка... чертополохи в стиле "танка" украсят тёмный пьедестал, листы лаврушки (из борща – ах, как практичны поэтессы!) вплету в венок... по ходу пьесы я выпью водки натощак и закурю, и отражусь в чужих зрачках зеркальной ведьмой... сбрелись ко мне и аз и веди, и буки тянутся к ножу... бессонный день, а ночь светла: как в доме Стивы, всё смешалось, всё началось, как просто шалость, но вдруг смутились зеркала и отказались отражать, и отражаться отказались... я жду тебя у трёх вокзалов, на трёх валетов ворожа и вспоминая вкус и цвет, и забывая стон и запах... не устою опять и залпом приму непрошенный рассвет, как валидол под языком – он растворится и залечит, и разберёт на чёт и нечет шаги по стёклам босиком...

дымное

кальян, а также алкоголь – предметы райского масштаба.

    Матвей Багров

__________________

...какой такой к чертям кальян? в колючих пальцах сигарета, как неразумности примета, как четкой логики изъян... вредна, как я сама себе, – масштабно, весело, с размахом... посыплю всё вокруг – не прахом – везувьим пеплом по судьбе... а хули ж нет? о чём страдать? о том, что в лёгких дым и сажа? говно вопрос. здесь принцип важен – меня ничем не запугать, эффекта – ноль. ведь все умрут. в конечном счёте не спасётся ни похуданья доброволец, ни на ночь кушающий Брут, ни от инфаркта убегун, ни пиво жрущий жирный рокер... все будем Там по воле рока – на Том зелёном берегу, под сенью (сень – одно из слов, что не терплю, но что же делать?) итак, под сенью обалдело, в кругу развесистых грехов, присядем мы, и закурив, затянем вой и покаянья: ах, мол, какой мы были дрянью (лишь подобрался б коллектив из тех песочниц, где "Избу" хлестала я в свои шестнадцать), и будет нам так славно, братцы, пенять друг другу на судьбу...