Избранное

— Во всех произведениях я старался выразить мое понимание различных аспектов поведения личности. Для меня, как и для многих других художников и мыслителей, драма состоит в бытии-в-мире, в том, что ты хочешь стать одним, а получаешься другим в силу ряда жизненных обстоятельств. Я не верю в свободу выбора. Да, руль существует, но много ли толку от руля в шторм? Еще раз говорю: я пытался, как мог, выразить драму бытия, загадочную сложность бытия и существования в мире. И невозможность любви, которая саднит в моей душе в результате какого-то разочарования. Речь не идет о какой-то определенной женщине, это горечь от невозможности обрести абсолютную любовь, ту любовь, что озаряет жизнь ярким, глубоким и настоящим светом. Эта душевная рана вынуждает меня отвергать возможность любви и все более утверждаться в моем давнем высказывании: «Предназначение души есть одиночество». И нет тебе ни ровни, ни четы. Эту неизбывную горечь я и обратил против женщин. К сожалению, в последних моих рассказах я стал изображать их едва ли не в карикатурном виде, о чем теперь сожалею.

Примером этого может служить рассказ «Отто Вейнингеру», посвященный гениальному юному философу, покончившему с собой в возрасте двадцати с небольшим лет, едва он создал свою изумительно безумную и глубокую книгу «Пол и характер», которая является тотальной демонизацией женщины. Я знаю, что и он, и я, и все, кто занимаются критическим анализом женской сущности, все мы ошибаемся, потому что неизбежно оказываемся у ног предмета нашей критики. Во многом я согласен с идеями Вейнингера; так, я верю в трагическое одиночество половинки платоновского андрогина, который прежде содержал в себе мужчину и женщину в цельном единстве. И все мы исполнены этой ностальгии по другой половинке. Разделение андрогина отравило ядом злобы и ту и другую часть. Все, что в литературе и в истории именуется борьбой полов, происходит от горечи этой отравы, от разделения цельного существа. Изначально человеческое существо было единым, цельным и двуполым. Разделение оказалось несправедливым еще и потому, что в биологическом отношении на долю женщины выпало гораздо более тяжкое бремя; мужчина — на первый взгляд — оставил за собой духовность, эту летучую сущность материи. Вот отсюда и возникло стремление отобрать у другого часть, доставшуюся противной стороне после разделения.

Я считаю себя существом расщепленным, разодранным в результате этого вселенского дележа. Я страдаю от ностальгии по другой половинке и я старался выразить это чувство в моих текстах, которые могут быть ошибочно восприняты как антифеминистские. Едва ли не с детства я с жадностью стремился восполнить свое существо в женском начале. Я не представляю себе мужчину, который бы не нуждался в ложе, на котором он отдыхает и обретает себя, и я не представляю себе мужчину без поиска своей пары. Я искал ее всю жизнь с переменным успехом. Я не был несчастливым в любви, но, как всякий идеалист, я был глубоко и основательно несчастен.

В 1955 году Арреола включил во второе издание «Конфабулария» один из своих самых впечатляющих и многозначительных рассказов под названием «Дрессированная женщина». Для меня этот пугающий рассказ представляет собой вершину развития арреоловской иронии и в то же время наилучшее воплощение его идей о женщине и о невозможности абсолютной любви.

— Как ты можешь объяснить этот рассказ?